Когда явился Сохнов, мы подкреплялись котлетами с овощным гарниром. Танька, сидя на корточках, держала перед Лариным тарелку, а он неловко ел одной рукой. Отец Ксюхи позвонил в дверь, и Владан пошел открывать. Сергей Петрович, шагнув в комнату, огляделся, задержал взгляд на Ларине, который по такому случаю прекратил жевать, и сказал хмуро:
– Снимите с него наручники, все это совершенно излишне…
Наручники Владан снял, Ларин поднялся, Танька сунула ему в руки тарелку, но он после некоторого колебания отставил ее в сторону, решив, что есть при шефе в такой ситуации неловко. Владан подал Сохнову стул, в этом жесте не было и намека на любезность, он просто давал понять: разговор неизбежен и займет какое-то время. Сохнов все понял правильно, сел, сцепил руки замком и сказал, обращаясь к Таньке:
– Прошу меня простить… за все это… но у меня не было другого выхода. Я знаю, что вы любите Ксюшу, и… вы меня поймете.
– Вашу дочь похитили? – спросил Владан.
– Да, – кивнул Сохнов. – В среду после обеда забрали с детской площадки.
– Это я виновата, – запричитала Танька, но Сохнов жестом остановил ее:
– Сомневаюсь, что вы смогли бы помешать.
– Чего они хотят? – вновь задал вопрос Владан.
– Денег, – пожал плечами Сергей Петрович. Он казался смертельно усталым и говорил едва слышно, точно каждое слово давалось ему с трудом. Возможно, так и было. – Одно из условий сохранения жизни ребенку – молчание. Зная деятельную натуру няни… в общем, еще раз прошу прощения за то, что вам пришлось пережить. Олег выполнял мою просьбу, и… если вы намерены предъявлять претензии, их лучше сразу адресовать мне.
Говорил он почти равнодушно, что тоже свидетельствовало о крайней степени усталости. Потер глаза пальцами и взглянул на Владана.
– Я надеюсь, мы обойдемся без разговоров о полиции и прочем…
– Обратиться в полицию – самое разумное в этой ситуации, – заметил Владан.
– Да, наверное. Но я уже лишился жены и не хочу потерять дочь. И рисковать не стану.
– Девочку похитили несколько дней назад. Вы передали им деньги?
– Пока только часть. Сумма большая, ее надо собрать, по возможности не привлекая внимания. Я смог с ними договориться, мне дали отсрочку.
– Вы убедились, что… вы смогли поговорить с дочкой? – спросила я.
– Да, я с ней говорил сегодня. Буквально несколько слов. Она жива. И меня заверили, что она находится в нормальных условиях.
– Господи боже, – пробормотала Татьяна. – Что она сказала?
– «Папочка, забери меня отсюда», – нарочито спокойно сказал Сохнов, глядя в пол. Танька завыла, а он добавил: – Если вам небезразлична судьба ребенка…
– Мы готовы вам помочь, – сунулась я и удостоилась укоризненного взгляда Владана.
– Лучшая помощь – ни во что не вмешиваться. Я отец, и я несу ответственность…
– Сергей Петрович, – всхлипывая, заговорила Татьяна. – Владан девочку найдет, вот вам крест. И денег не возьмет, что б там про него ни говорили. Он с виду чистый изверг, а на самом деле…
– Ты бы заткнулась, – ласково предложил Владан, но она продолжила:
– Нельзя вот так… чтоб никто ничего… Может, я бестолково говорю… не хотите в полицию, ладно, кто знает, на кого нарвемся. Если газетам верить, там вообще одни взяточники да бандиты… Владану я больше, чем себе, верю. Мы ж сколько лет… я его как облупленного знаю.
– Нет, – покачал головой Сохнов. – Спасибо вам за участие и… за все спасибо. Но я не буду рисковать. Надеюсь, на этом мы закончим. Извините, у меня трудный день сегодня.
– А если я сама… – начала Танька и осеклась под взглядом Сохнова.
– Я не могу вам запретить. Но если ребенок погибнет, это будет на вашей совести. Олег, – развернулся он к шоферу. – Раз уж господин Марич все знает и тебе нет смысла прятаться, отвези меня домой.
Ларин с готовностью поднялся, а Танька спросила:
– Мне-то что делать? Здесь сидеть? Или домой?
– В своей квартире вам, безусловно, удобнее, буду очень благодарен, если вы несколько дней не станете ее покидать, чтобы все считали: вы на юге.
– Конечно, – пролепетала Танька. – Отвезешь меня? – спросила она Владана. Он молча кивнул. Я выразительно на него смотрела, но, похоже, без всякого толку. С моей точки зрения, он должен был объяснить Сохнову, что доверять похитителям ни в коем случае нельзя. Надавить на него, в конце концов, если понадобится. Ведь речь идет о жизни ребенка. Что бы там Сохнов ни говорил, мы обязаны помочь найти Ксюшу.
Сергей Петрович, как выяснилось, прибыл на такси, Ларин выгнал машину из гаража, и они уехали. Танька проводила их тревожным взглядом и повернулась к Владану:
– Скажи, что делать?
– Похоже, он все решил.
– Он просто не в себе, – сказала я. – И… мы не можем остаться в стороне.
Танька выжидающе смотрела на Владана, а он на меня.
– Если мы влезем в это дело против воли отца, то скорее навредим, чем поможем. Мы не знаем всех обстоятельств и будем напоминать слонов в посудной лавке.
– А если девочка погибнет?
– Надеюсь, Сохнов знает, что делает.
– Постой, ты хочешь сказать… – начала соображать я. – Есть некие обстоятельства, нам неизвестные, которые заставляют его молчать?
– Вы намерены состариться в этом переулке? – проворчал Владан, садясь в машину.
Я села рядом с ним, а Танька за его спиной.
– Тебя Полина зовут? – ткнув меня в плечо, спросила она. – Ты вот что, девка, слушай Владана, он в таких делах лучше смыслит. Уж можешь мне поверить, я ради того, чтобы Ксюху спасти, готова на что угодно. У меня, кроме мамки и ее, никого на всем белом свете. Вот разве что Владушка. – Она потрепала его по голове с улыбкой, которая вызывала самые худшие подозрения.
– Я-то с какой стати в этом длинном списке? – как мне показалось, с опаской спросил он.
– Да ладно, чего ты, – засмеялась Танька. – Дело старое… – Тут она ко мне обратилась: – Ты можешь не поверить, но у нас любовь была. Ага. Я сама порой не верю. Он мне прохода не давал. Все норовил поперек сказать и поперек сделать. Ясно, что влюбился. У мальчишек всегда так. Но он был куда моложе меня, и я по дурости решила – это не годится. И вот итог. – В этом месте она горестно вздохнула, но физиономия ее приобрела мечтательное выражение. Владан все это слушал с невозмутимым видом. Я отметила, что Танькиным адресом не поинтересовался, значит, знает, где она живет.
– Жратва в доме есть? – спросил Марич, когда впереди возник продуктовый магазин.
– Жрать вредно. Худеть буду. Все равно кусок в горло не полезет, – махнула она рукой.
Вскоре мы подъехали к облезлой трехэтажке с одним подъездом, где, как выяснилось, Танька и жила. Она вышла из машины, но проститься не спешила, постучала по стеклу, Владан окно открыл, Танька наклонилась и сказала:
