– Да ладно. В убожестве мне самое место. Наследный принц у нас ты.
Мать у Забелина алкоголичка со стажем. Он изрядно подчистил свою биографию, выдав ее улучшенную версию, и сейчас усмехнулся, давая понять, что мою колкость оценил.
– Ты меняешься на глазах. Не могу сказать, что в лучшую сторону. Сказывается дурное влияние твоего вояки. Он еще не трахнул тебя? Уверен, что нет. То-то ты бродишь, точно в воду опущенная.
– Печалька, – кивнула я, разливая чай. – Но я, как ты понимаешь, твердо намерена дождаться своего звездного часа.
– Значит, я по-прежнему твой единственный мужчина? – засмеялся он, наклоняясь ко мне. Глаза насмешливые и злые завораживали своей глубиной. Этот взгляд в упор пробуждал желание, постыдное, но от этого не менее сильное. Чувственное наслаждение, в котором нет и намека на любовь. – Хочешь меня? – спросил он, точно читая мои мысли. Черт его знает, может, так оно и было.
– Я спать хочу, – ответила я.
– Даже врать как следует не научилась.
– Вот это в самом деле странно, такой пример перед глазами.
– Твой Владан так и не понял, что за сокровище у него под носом. Считает тебя девочкой-скромницей, а получит чертенка. Пусть скажет мне спасибо: сделать из запуганной дурочки первоклассную любовницу было нелегко. Господи! – воздел он руки. – Сколько времени и сил, и что? Она сбегает к другому, при этом даром ему не нужна.
Его слова все-таки задели, хотя я не собиралась обращать на них внимание.
– Я так его люблю, что готова быть кем угодно, – ответила я и улыбнулась пошире, с удивлением заметив, что мои слова тоже его задели.
– Ты выбрала достойный предмет для своей любви. Че Гевара хренов, – сказал он со злостью, но тут же вновь насмешливо улыбнулся. – Впрочем, что взять с дуры вроде тебя.
– Ты повторяешься. Пей, чай остынет. Может, ты наконец скажешь, зачем пришел?
– В какое дерьмо вы опять ввязались? – спросил он, так и не притронувшись к чаю.
– Ввязываться в дерьмо наша работа.
– Ну да. Ни на что другое он не способен. К вам проявляют большой интерес. Твой великий сыщик этого не заметил?
– Ты-то откуда знаешь? – нахмурилась я. – Ты что… ты следишь за мной?
Он выдал клоунскую улыбку от уха до уха.
– Время от времени у меня появляется непреодолимое желание тебя видеть.
– С чего вдруг?
– Я скучаю.
– Ты имеешь в виду папины деньги? – уточнила я.
– Задолбала ты, милая, – зло фыркнул он. – Лет через пять я буду самым богатым человеком в городе. И что самое забавное, для этого мне не нужен твой папа.
– Папа, кстати, порадуется. Он до сих пор считает тебя приличным человеком. Иногда так и подмывает сказать ему, кто ты такой.
– Не торопись. Нам еще жить долго и счастливо, зачем расстраивать старика.
– Расстраивать? Валера, он тебя убьет. Убьет в буквальном смысле этого слова. Я не хочу, чтобы мой отец оказался в тюрьме, да еще из-за такой мрази, как ты. Поэтому до сих пор и молчу. Не заставляй меня повторять это снова и снова.
– Вот-вот, безголовая моя женушка, держи язык за зубами, иначе мне придется пристрелить твоего папашу, чтобы он, не дай бог, не пристрелил меня. – Признаться, от его слов мне стало не по себе, а он продолжил весело: – Кстати, будет очень жаль, я к нему испытываю самые добрые чувства.
– Не наговаривай на себя. Добрые чувства не для таких, как ты.
– Брось, милая, ты придаешь слишком большое значение той давней истории. В конце концов, мы неплохо провели время.
Он засмеялся, а я сцепила зубы. «Неплохо проведенное время» до сих пор напоминало о себе кошмарами по ночам.
– Скажи, зачем ты это сделал? – неожиданно для самой себя задала я вопрос.
– Что сделал? – поднял брови Забелин и криво усмехнулся. – Ты так боишься произнести это вслух? Забавно.
– Так зачем? Ты ведь хотел денег…
– Ну да… – Он вновь засмеялся и головой покачал. – Я мог делать с тобой что угодно. Меня это страшно заводило. И тогда, и потом.
Он поднялся, а я вздохнула с облегчением, решив, что он уходит. Забелин в самом деле направился к двери, но внезапно, сменив траекторию, оказался передо мной, наклонился к самому лицу, а я невольно отпрянула.
– Знаешь, – сказал он со смешком. – Иногда я очень жалею, что дал тебе слово. Вот как сейчас.
– Но ты его дал, – охрипшим голосом ответила я.
– К несчастью, – покивал он головой. – Ладно, я ухожу. Передай своему герою, пусть получше смотрит за тобой. Мне что, бросить все дела и идти к тебе в телохранители?
– Мне впору действительно им обзавестись, чтобы ты держался подальше, – хмыкнула я.
Он уже был возле входной двери, взялся за дверную ручку и спросил:
– Интересно, чего ты на самом деле так боишься? – Он весело подмигнул, мол, все я про тебя знаю. – Хочешь, скажу, чем все закончится, милая? Твой отец будет носить на закорках наших детей. Никуда ты от меня не денешься. Так что я готов потерпеть.
Он громко засмеялся и наконец-то ушел, аккуратно прикрыв дверь. Я выждала несколько секунд и лишь после этого бросилась запирать замки и задвижку и заревела от бессилия. Этот гад чувствует мой страх, вот и устраивает представление в свое удовольствие. А вдруг он прав? Вдруг я боюсь уступить из-за привычки ему подчиняться?
Мне потребовалось немало времени, чтобы научиться жить без него. Неужто я извращенка, такая же чокнутая, как мой бывший? Глупости. Благодаря его же стараниям ему досталась перепуганная насмерть девица, которую нетрудно было себе подчинить. Я считала себя существом второго сорта, до которого снизошло такое сокровище, как мой муженек. И на радостях всячески старалась ему угодить. А он умело пользовался и моей благородностью, и неопытностью, укрепляя меня в мыслях, что без него я полное ничтожество. Помнится, я даже платья покупала только после его одобрения. Теперь-то я знаю, что нормальные мужики в меру сил от этой почетной обязанности отлынивают. Ну, купила и купила: «Во всех ты, душечка, нарядах хороша». Попробуй затащить того же Владана в отдел дамского платья. Он еще на подступах будет выглядеть так, точно трое суток в одиночку держал круговую оборону. А Забелин был готов шляться по магазинам чуть не каждый день, сладким голосом напевая «Милая, вряд ли ты одна сделаешь правильный выбор. Тебе пригодится мой совет». В вольном переводе: «Да ты сама даже платье не выберешь». А я, дура, перед ним лебезила (вдруг не то взяла, не угодила по безвкусию своему и глупости), да еще радовалась, какой у меня внимательный муж, готов тратить свое драгоценное время на пустяки. Может, он всерьез скучает по тем временам? Только я значительно поумнела.
– Хрен тебе, – буркнула я, демонстрируя средний палец входной двери.
