– Ее наверняка убили. – Трагизм в голосе «дяди Гены» был более чем лицемерным. Омерзительно фальшивым. Он это понял и сразу переключился на другую волну. – Как думаешь кто? Я – предупреждаю сразу – ни при чем! На девочку я руку никогда не подниму. Никогда! Это свято! Нет догадок никаких? Нет? Плохо дело твое, Данилушка. Ох, как плохо. Я не нашел камни… Так ведь и не нашел, представляешь? И жена твоя… Она ведь так и не доехала до тетки твоей. Вышла через одну остановку. Как, парни, село то называлось? Кажется, Шаповалово… Да, точно Шаповалово. Тоже мне – лягушка-путешественница! Не уехала, как муженек советовал, и сразу в беду попала. Не иначе похитили ее, если не убили на месте. А труп куда-нибудь спрятали.
– Заткнись, а! – попросил Данила, не в силах больше слушать треп «дядя Гены», носивший откровенно садистский подтекст. – Лучше подумай, что за конкуренты у тебя объявились. Вот над чем голову поломай.
Последнее хриплое заявление пленного, изуродованного до полусмерти, с вывернутыми за спину руками, но все же нашедшего в себе силы уколоть его, достигло цели молниеносно. Знал, знал мерзавец, чем достать его. Знал, какую струну затронуть, чтобы запела она, загудела, заходясь мерзким хохотом над всеми его старческими страхами. Боится он?! Конечно же, боится… А как не бояться, коли из всех единомышленников он один и остался?! Кого сам, кого господь, а кого посторонние прибрали. Остался один-одинешенек, на весь город нет надежных людей рядом. Не осталось их совсем. На Данилку вон сделал ставку, а он оказался пшиком с секретом. И дочку ему ведь подсунул, и в зятья прочил, а он – пшик с секретом. Да с таким, что и семи жизней не хватит, чтобы его разгадать.
«Где у парня кнопка?! – вспомнился риторический вопрос одного из героев детского приключенческого фильма. – У каждого человека есть кнопка!»
У Данилы она тоже есть, но уж больно вымороченная. Уж больно… невзаправдашная какая-то. Но кто, скажите, кто будет ломать себе судьбу и карьеру из-за паршивки-бабы?! Бабы, которая столько лет о тебя ноги вытирала?! Которая при первой возможности пошла гулять по гостиницам со смазливым отморозком! Все ведь знал о ней. Все! Кулаком в грудь себя бил, клялся, что плевать он на нее хотел. А сам?! А сам втихаря и догляд за ней устроил. И любовничка ее потом к праотцам спровадил, чтобы никому после него неповадно было его бабу покрывать. И… вернулся затем к ней. Это-то, это-то как понимать прикажете?! Простил?! Да разве такое прощается?!
Нет, либо у него на самом деле не все дома, у Данилки этого. Либо что-то тут еще… Что-то, о чем он не знает и даже не догадывается.
– Слышь, Данила, – он снова повернулся к измордованному Гариком пленнику. – Кто дачу у вас купил?
– Не знаю. – Он и правда не знал. Все дела без него проворачивала Эльмира. – Работал я тогда. Много работал. Мне не до оформления бумажек было.
– Так значит, да… Ладно. Давайте-ка съездим туда да посмотрим, кто все же купил дачу покойных супругов Потехиных. Уж больно мне интересно, что за шмару вчера один мой друг-дальнобойщик подвозил в город из дачного поселка. Посадил, говорит, такую улетную шлюху к себе в кабину. Вся в коже, ремнях, очках и прочее. А повела себя довольно странно. Только он ей предложение, а она едва под сиденье не забилась. Странно, нет? Конечно, странно. Он, парень-то тот, так и сказал моим пацанам: проверьте, мол, дачное поселение. Может, мошенники там промышляют какие. Может, еще кто. Надо бы проверить. Как считаешь, Данилушка, проверим?
– Иди к черту. – У него уже почти не оставалось сил ни на что. Ни на то, чтобы удивляться, ни на то, чтобы бояться, ни на то, чтобы надеяться. – Езжай, куда хочешь.
– Поехали, сынок, – обратился «дядя Гена» к водителю и тут же снова сострил, обращаясь к Даниле: – Тебе дачный поселок-то как вообще? Нравится, нет? А то, может, мы бы тебя там и схоронили…
Глава 28
– Никогда не догадывалась, что ты такая идиотка! Причем на всю голову и навсегда! – Лизка крутилась вокруг Эльмиры и скулила уже второй час, наблюдая за ее сборами. – Допустим, мы доедем до города и нас никто не схватит и не обыщет на предмет наличия у нас огнестрельного оружия… Господи, ты хоть знаешь, какой срок могут впаять за это?! Нет?! А надо бы!.. Пусть мы благополучно доберемся до его дома, но туда-то, туда-то нас никто не пустит!!! Или ты собралась стрелять всех, кто встанет на твоем пути?! О, боги, вразумите овцу заблудшую!!! Наставьте ее на путь разума!!! У меня ничего не получается!!!
«Еще как получается! – пела душа Эльмиры. – Еще как получается, дорогая Елизавета! Кабы не твои стоны и причитания, я бы давно рассталась с идеей самостоятельно заняться спасением мужа! Если бы не ты, то давно бы уже и пистолет закопала в одной из клумб с хризантемами, что ты так самозабвенно полола вчера весь день. И в милицию бы подалась, начав каяться во всех мыслимых и немыслимых грехах. То-то бы братья наши меньшие – псы-ментозавры – порадовались. Сколько бы всяких глухарей тут разом повзлетало с токовищ – пыльных полок – и, обретя вполне законченную траекторию полета, приземлилось бы на девственно чистых страницах, что были затем подшиты к делу за каким-нибудь номером, где главными подозреваемыми стали бы она и Данила. А так ноет второй день кряду, совершенно не понимая, что бальзамирует мою вибрирующую в страхе душу. Ноет, а сама потихоньку собирается».
– Чего лыбишься, идиотка?! – Лизка насупилась и размашисто, цветисто выматерилась. – Куда ты суешь пистолет, чудище?! Он же на твоей осиной талии за версту просматривается! Ой, я не знаю! Я не знаю, что мне делать с тобой?! Ты же не сможешь выстрелить, Эльмира!!! А если и сможешь, то представляешь, что потом начнется?! Криминал, оперативники, родственники всех убиенных… Вся эта свора вцепится в твою глотку и не даст тебе крякнуть! А мне… мне пожить охота! И мальчика я оставила в пансионате всего на два дня! Кто потом за ним придет, кто заберет его оттуда?!
Лизка припала к ее ногам, обхватила ее колени и принялась выть.
Эльмира довольно улыбнулась. Такое повторялось уже в пятый раз и всякий раз внезапно обрывалось. И потом Лизка начинала деловито распоряжаться, внося коррективы в план их действий. Дельные, между прочим, коррективы.
Она и на сей раз быстро успокоилась и отчего-то насторожилась.
– Слышишь?! – Она завертела головой, пытаясь понять, откуда же идет звук, что так насторожил ее.
– Нет, а что такое? – Внутри у Эльмиры начала позванивать какая-то жилка, на тонкой, омерзительно тонкой ноте, разрастаясь и заслоняя слух. – Адреналиновое цунами.
– Что?!
– Адреналин мне даже уши заложил, словно там свили гнезда миллионы комаров и разом принялись выяснять отношения, – отчего-то шепотом пояснила Эльмира и даже потрясла головой.
– Чую, что будет нам сейчас выяснение отношений! Ой, чую, Эмка! А комары, между прочим, гнезд не вьют. А ну давай спрячься куда-нибудь. Так, чтобы улицу тебе было видно и чтобы смыться могла незаметно, ежели что.
– А что? – Эльмира попыталась сглотнуть, чтобы преодолеть забившийся в уши непонятный звон, но это не помогло. Лизкины слова долетали до нее как сквозь слой ваты.
