– Борис, найди хозяйку! – неожиданно загремел в коридоре бас. – Всех собери в гостиной!
– Негодяй… – прошептала Луиза. – Ненавижу!
Дверь открылась, в комнату вошел невысокий худой мужчина со злым лицом. Увидев Шкодину, он сурово сказал:
– Добрый день, Луиза. Опять у тебя форс-мажор?
– Здравствуйте, Никита Робертович, – подчеркнуто вежливо и на «вы» ответила вдова. – К сожалению, у некоторых людей случаются инфаркты.
– Причину смерти выяснит эксперт, – отбил подачу полицейский. – А ты, значит, в непосредственной близости от покойника устроилась.
– Тело в ванной, – произнесла хозяйка, – вам надо сделать пару шагов влево.
– И зачем было тут сидеть? – протянул Никита Робертович. – Лучше спуститься на первый этаж.
– Не хотела, чтобы кто-то из приятелей случайно зашел сюда и перепугался, – отчеканила Луиза.
– Мы ничего не трогали, – вставила я свое замечание. – Если в ванной есть улики, то они в целости и сохранности.
– Приятно видеть женщину, которая смотрит сериалы, – схамил полицейский. – Ну как, Луиза, зарядилась возле покойного? Поймала его энергию? Или тебя сын-колдун опередил?
Шкодина встала и молча покинула комнату. Я тоже поднялась.
– Вы кто? – спросил полицейский.
– А вы кто? – повторила я его вопрос. И услышала:
– Полиция!
– Отлично. Значит, вы обязаны представиться первым, – напомнила я.
– Ступай вниз, – отдал хамский приказ представитель правоохранительных органов, – да сиди там тихо. Знаю я вас, экстрасенсов, мошенников, воров, обманщиков…
Я, не говоря более ни слова, удалилась. Прошла по коридору до лестницы, трясущимися от злости руками достала сотовый и зашипела в трубку:
– Дегтярев, если ты сию же секунду не сделаешь то, о чем я тебя попрошу, более никогда в жизни не попробуешь ножку ягненка, которую запекает Оксана. Моя лучшая подруга точно для тебя готовить не станет.
Глава 7
Когда я вошла в гостиную, там шла оживленная беседа.
– Жаль, что Феоктистов умер, – вещала Виктория Ивановна.
– Настроение всем основательно подгадил, – добавил ее супруг Сергей.
– Но я все равно буду выбирать свой подарок, – продолжала Кузнецова, – и не надо думать, что это безнравственно.
– Да все нормально, – пожал плечами Анатолий. – Я видел мужа Ларисы мельком. Феоктистовы вчера сразу за мной приехали. Мы две секунды общались, я имею в виду с глазу на глаз, потом он какую-то чепухню за ужином нес, про паровоз и вагоны. Мужик в депо работал?
– Нет, Олег Федорович мастерил аксессуары для железных дорог, – уточнила Нина.
Сергей Леонидович вскинул брови.
– Я не понял. Чем он занимался?
Дочь Луизы пустилась в объяснения:
– Есть люди, которые увлекаются игрушечными железными дорогами. Феоктистов для них создавал копии вагонов, паровозов и всякого такого. У него сайт в Интернете, посмотрите, очень красивые вещи муж Ларисы делал.
– Ерундень, – поморщился Сергей, – это не мужское занятие. Кому такое надо?
– Не поверите, сколько вокруг коллекционеров, – заметил Юрий Петрович. – Феоктистов считался одним из лучших мастеров, буквально тонул в клиентах, зарабатывал много.
– Не мужское дело, говоришь? – передразнила мужа Виктория. – Может, оно и так, но деньжата он жене мужские приносил. Не то что некоторые.
– Так баба у покойного заботливая, не ленивая, наверное, и голова у нее годами не болит, – мигом начал размахивать саблей Кузнецов.
– Господа, хотите кофе? – решила купировать скандал Нина.
– Спасибо, он у меня уже в носу булькает, – отказалась Виктория Ивановна. – Долго нам тут сидеть?
– Пока полиция со всеми не поговорит, – объяснила я.
– Целый день потеряем, – огорчилась Виктория. – Дом здоровенный, надо все изучить, чтобы лучшее выбрать. Даша, вы в мебели разбираетесь?
– Не очень, – честно ответила я.
– Антикварный буфет от новодела не отличите? – пригорюнилась Кузнецова.
Я покачала головой.
– Нет.
– Да понятно же и так, что есть старье, – засмеялся Сергей. – Рухлядь облупленная, жучком погрызенная, ручек у нее нет или замок выпал.
– Сейчас искусно старят современную мебель, – объяснила Елена, – а предмет обстановки прошлых веков может быть отреставрирован и выглядеть новеньким.
– Развалины есть развалины, – возразил Сергей, – я только бегло посмотрю и сразу скажу, когда дрова на свет родились.
Нина показала на роскошный, украшенный позолотой комод черного дерева, стоящий в простенке между окнами.
– Можете назвать его примерный возраст? И кто его сделал?
– Италия, – без тени сомнения заявил супруг Виктории, – на заказ сколотили. У моего приятеля Женьки точь-в-точь такой стоит.
– Да? – удивилась Нина.
– Женя деньги метлой метет, – с завистью заметил Сергей, – я в его автосервисе мастером работаю. Ольга его решила красиво квартиру обставить, а Женек у нее под пятой. Лично мне это не нравится – не интеллигентная мебель. Такую те, кто на рынках торгует, берут. Или бабы глупые. Мне по душе простота.
– Если у вашего приятеля точь-в-точь такой комодик, то обрадуйте его, – зачирикала Нина. – Этот секретер сделал в тысяча семьсот двадцатом году Андре-Шарль Буль, краснодеревщик Людовика Четырнадцатого. Когда мама на аукционе приобрела его, он находился в плачевном состоянии. Но родители его отреставрировали.
– Дорогая штукенция? – деловито осведомилась Виктория Ивановна.
Нина посмотрела на Кирилла, тот надул губы.
– Реальную стоимость назвать трудно, уникальный антиквариат продается через аукционы. Стартовую цену могут поставить невысокую, но она ракетой взлетит. Наоборот тоже бывает. Правда, я не специалист. Думаю, что он стоит тысяч четыреста-пятьсот. Но это предположительно.
– Полмиллиона рублей хорошо, хоть и не капитал, – заметил Анатолий.
Кирилл повернулся к нему.
– Я назвал цену в долларах.
Кузнецова ахнула.
– Не фиговый комодик… А ты, Сергей, дудел: «не интеллигентный»… За такие деньжищи и дерьмо сладким покажется. И много у вас таких, Пулей сделанных?
– Фамилия мастера Буль, – поправила Нина. – Нет, всего один.
Виктория подошла к секретеру, который я сначала посчитала комодом, и похлопала его рукой.
– Зарезервируйте это пока за мной.
– Здесь не магазин. Мы ничем не торгуем, скидок не делаем, товар не резервируем, – отчеканил Кирилл. И продолжил, явно разозленный: – Не понимаю, какая муха укусила Виктора Марковича, у него вроде не было признаков маразма. Почему он вдруг решил сделать подарки людям, о которых семья никогда не слышала? И все же мы выполним последнюю волю покойного. Нравится комод? Уносите. Никто вам слова поперек не скажет. Но не стоит вести себя здесь так, словно вы барыня, а мы холопы-приказчики. И, кстати, вы вспомнили, как помогли Виктору Марковичу в указанный им день?
