День благодарения президент с семьей встречал в Кемп-Дэвиде – с родственниками, которых Армстронги пригласили со всех концов страны. Из-за этого весь длинный праздничный уик-энд Маршаллу пришлось работать, но он был этому только рад. У большинства его коллег были семьи, и им, естественно, хотелось провести праздники с родными. У Маршалла не было никого, поэтому, вместо того чтобы сидеть в квартире в полном одиночестве, он предпочел выйти на дежурство. Каждый день он подменял кого-то из товарищей, заслужив тем самым их искреннюю благодарность. Они, правда, немного удивились, что у Маршалла не нашлось на праздники никаких планов, но он объяснил, что его родные давно умерли и что после шести лет, проведенных в Южной Америке, у него пока нет никого, с кем ему хотелось бы провести выходные.
Таким образом, все четыре дня Маршалл оставался в Кемп-Дэвиде, причем служебные обязанности не помешали ему почувствовать себя участником настоящего семейного праздника. Он не просто стоял, как робот, у дверей загородной резиденции президента: Маршалл то выходил на лужайку с Бредом, чтобы попинать мяч, то болтал с Амелией, и Филипп с Мелиссой это заметили. Оба совершенно независимо друг от друга поблагодарили его за внимание, которое он проявил к детям, хотя и порекомендовали не позволять им садиться себе на шею. Бред уже понимает, что к чему, сказала Мелисса, но Амелия способна заболтать кого угодно. Маршалл же не имел ничего против, поэтому продолжал играть с детьми и щенком лабрадора, которого им подарил кто-то из родных. За много лет это был самый счастливый День благодарения, который он встретил почти как полагается. Обязанности телохранителя, каковые он продолжал выполнять, даже когда вместе с Амелией любовался зелеными вершинами лесистых гор Катоктин, окружавших резиденцию, нисколько его не обременяли, к тому же коллеги, с которыми он нес праздничное дежурство, оказались на редкость приятными людьми. Вместе они образовали сплоченную, дружную команду, способную справиться с любыми трудностями, и Маршалл в очередной раз подумал, что его новая работа не так уж плоха, как он думал вначале.
Коллеги тоже были о нем довольно высокого мнения, поэтому, когда Билл Картер поинтересовался у руководства Секретной службы, как идут дела у его протеже, ему ответили, что Маршалл не только прекрасно справляется со своими обязанностями и ладит с коллегами, но и привлек внимание охраняемых лиц – они несколько раз просили прислать на то или иное мероприятие именно его. Чаще всего, однако, Маршалл работал по праздникам и в выходные – он очень хорошо общался с детьми, да и дети его полюбили.
– Даже не знаю, отдавать ли нам его обратно, – сказал Биллу куратор Маршалла в Секретной службе. – Уж очень он нам подходит. Впрочем, не исключено, что он и сам не захочет возвращаться к вам на полевую работу.
– На это можете не рассчитывать! – рассмеялся Билл. Он хорошо изучил Маршалла и знал, насколько это маловероятно. – Работа под прикрытием у него в крови. Тем не менее я очень рад, что у него все нормально. После того как нам пришлось его в срочном порядке выдергивать, ему было довольно трудно адаптироваться к нашей действительности. Я за него всерьез беспокоился – с учетом тех случаев, когда парни, которых мы посылаем работать, оказываются неспособны справиться с переменами. Самые лучшие врастают в чужую почву, пуская корни, и поэтому пересаживать их обратно нужно осторожно и не торопясь… а у нас не всегда есть для этого время. – Говоря это, Билл снова чувствовал себя виноватым. Еще совсем недавно он боялся, что и Маршалл останется таким – с наполовину умершей душой, но, похоже, рядом с семьей президента и в особенности – рядом с детьми он понемногу отогрелся и пришел в себя. Теперь он возвращался к жизни, и это было отрадно. Билл, во всяком случае, испытал значительное облегчение, когда услышал, что дела у его подопечного идут отлично и что он справляется с новой для себя работой. Последнему, впрочем, удивляться не стоило: Маршалл был до крайности ответственным и наделенным множеством способностей человеком, которому было по плечу справиться практически с любой работой.
На Рождество Маршалл снова вызвался работать – вызвался и попал вместе с семьей президента в Аспен
[2]. Там ему пришлось учить Бреда кататься на горных лыжах. Сам Маршалл в последний раз стоял на лыжах лет десять тому назад, но, как ни странно, упал он только три раза. Амелию Мелисса учила сама. В юности она была чемпионкой штата, и под ее руководством девочка очень быстро освоила азы скоростного спуска. И только президент почти не катался; бо́льшую часть времени он работал в домике, в котором они остановились. Именно Филипп Армстронг и попросил Маршалла покататься с сыном на лыжах: несмотря на свою застенчивость, Бред успел привязаться к телохранителю, к тому же из всей смены охранников Маршалл оказался самым молодым. Правда, разница между ними все же была большой – почти два десятилетия, однако это им нисколько не мешало. Оба прекрасно проводили время вдвоем, и вскоре Бред настолько освоился в обществе Маршалла, что даже пытался шутить. Особенно веселило мальчика, когда его учитель, забывшись, говорил ему что-то по-испански. Бред только-только начал учить этот язык в школе, и ему было приятно узнавать знакомые слова (примерно одно из десяти), хотя смысл сказанного от него ускользал.
Услышав, как Маршалл по-испански советует Бреду сильнее сгибать ноги во время спуска, Мелисса обратилась к нему с длинной испанской фразой. При этом она сделала только одну ошибку, не слишком грубую, что Маршалла удивило – он знал, что супруга президента учила испанский не слишком долго. Тем не менее он ответил ей по-испански, и некоторое время они болтали о погоде и о лыжных успехах Бреда и Амелии. Наконец Мелисса спросила, откуда он так хорошо знает язык, и Маршалл объяснил, что шесть лет прожил в Южной Америке. Только теперь Мелисса вспомнила, что́ говорил ей муж о новом охраннике, перешедшем в Секретную службу из УБН. Разумеется, ей было любопытно узнать хоть какие-то подробности о работе под прикрытием, но расспрашивать его она не решилась. Из всех окружавших Маршалла людей только Бред, узнавший о его героическом прошлом от других телохранителей, регулярно просил своего нового друга рассказать, как он сражался с преступниками и сколько кокаиновых королей он убил из своего не знающего промаха «кольта», но Маршалл только отшучивался. Бред несколько раз говорил, что, когда вырастет, непременно будет работать в ЦРУ, а Маршалл его поддразнивал, утверждая, что УБН круче. В целом за несколько дней рождественских каникул он основательно подружился с обоими детьми и проникся к их родителям еще большей симпатией. Ему было немного жаль уезжать из Аспена, где он так хорошо отдохнул душой, общаясь с детьми и Мелиссой. Меньше всего эти дни напоминали работу, но и гуляя с Бредом или Амелией вокруг домика, Маршалл ни на секунду не забывал, кто он такой и что здесь делает, и был готов при первых же признаках опасности сделать все, чтобы никто из охраняемых им лиц не пострадал.
После возвращения в Вашингтон Маршалл снова стал работать почти исключительно с президентом. Никакой личной жизни у него по-прежнему не было, да он и не особенно стремился обзаводиться близкими друзьями. Женщины, которых он встречал в Белом доме, его тоже не интересовали: после того как он лишился Паломы, Маршалл боялся любить кого-то из страха новой утраты. Нет, он был далек от того, чтобы раз и навсегда поставить на себе крест, просто на текущем жизненном этапе ему вполне хватало работы, и он решил этим удовлетвориться. Дальше будет видно, говорил он себе… и продолжал оставаться одиноким волком.
