– Я не могу вас исповедовать, милая, – вкрадчиво отвечала монахиня. – Но к нам регулярно приезжает очень хороший священник. Как раз сегодня он будет служить вечерню. Если хотите, можете побеседовать с ним после службы. Он очень хороший человек.
Но Ариана упрямо покачала головой. Ей хотелось говорить сейчас, чтобы поскорее освободиться от всего, что ее тяготило, и она не могла ждать до вечера. Глядя на монахиню, она еще раз подумала, что поступила совершенно правильно, приехав сюда. Она искала убежища, искала прощения, и только в этом монастыре она могла получить то и другое.
– Я… недавно вернулась… издалека… из Аргентины, – запинаясь, начала она. – Из-за меня умер мой отец… Он очень за меня беспокоился, а у него было слабое сердце. Понимаете, в январе меня похитили… там, в Аргентине… местные ба… пар… партизаны. Я ехала в наш загородный дом, и они схватили меня по дороге… Нашего водителя они убили. А потом меня спас Хорхе – он… знаете… он… настоящий святой! Хорхе хотел накормить голодных и добиться справедливости, только поэтому он хотел получить за меня выкуп, но его все равно убили… и всех его людей тоже, а меня забрали из лагеря в джунглях и привезли в город, в Буэнос-Айрес… А мой отец… От беспокойства с ним случился сердечный приступ, он умер на следующий день, как я вернулась… А накануне я потеряла ребенка… – Ее рассказ был путаным и бессвязным, но монахиня слушала, не прерывая, а ее лишенное возраста лицо не выражало никаких эмоций. Она ясно видела, что сидящая перед ней молодая особа сама не своя от пережитых несчастий, а ее история, кажется, намного страшнее, чем у многих других, кто рассказывал здесь о себе.
– Значит, вы жили в Аргентине и вас там похитили? – негромко уточнила она, пытаясь разобраться в услышанном.
Ариана кивнула.
– Чтобы получить выкуп?
Ариана кивнула еще раз.
– Как давно вы вернулись домой?
– Всего неделю назад. А два дня назад мы похоронили папу… – Ариана почувствовала, как невыносимо жжет у нее под ве́ками – это вскипали готовые пролиться слезы. Она очень старалась не думать о холодном и темном семейном склепе, куда навечно переселился ее отец, но получалось плохо. Единственное, что могло ее примирить с утратой отца, – это мысль, что он наконец-то воссоединился с любимой женой.
– А ваша мать? Она тоже была в Аргентине?
– Нет, она умерла почти два года назад – за год до нашего отъезда в Буэнос-Айрес, – ответила Ариана, и монахиня вдруг вспомнила газетную статью об американском после в Аргентине, дочь которого похитили какие-то негодяи. Статья была небольшой, но монахини привыкли методично прочитывать самые важные из газет, чтобы быть в курсе событий, происходящих в большом мире, – а не из праздного любопытства. В январе, когда это все случилось, они молились за похищенную бандитами девушку, моля бога вернуть ее домой живой и невредимой.
– Я… я об этом читала, – вспомнила монахиня задумчиво. – Значит, вы все это время были в заложницах?
Ариана опять кивнула.
– Меня освободили израильские коммандос. Они подожгли наш лагерь и убили Хорхе. Это было так страшно… и я потеряла ребенка, которого носила, и едва успела увидеть отца перед его смертью. Он скончался у меня на руках.
Ей не хватало воздуха, слезы одна за другой скатывались у нее по щекам, но Ариана продолжала говорить, спеша объяснить монахине, через что ей пришлось пройти и почему она чувствует себя виноватой.
Монахиня встала и, обогнув стол, ласково обняла ее за плечи.
– Вы никого не убивали, моя милая. Все эти люди умерли… в результате ошибок, которые они сами же совершили. Даже ваш отец. Его смерть… это, конечно, очень печально, но вы в ней нисколько не виноваты. – О ребенке она предпочла промолчать, так как не знала, чей это был ребенок. Впрочем, сейчас это не имело большого значения. Главным было успокоить эту несчастную, которая пришла в монастырь за помощью.
– Вам необходим отдых. Хотите пожить у нас несколько дней?.. – предложила монахиня. – Вам будет здесь хорошо.
Ариана с готовностью подняла голову.
– За этим я и приехала, – пробормотала она, всхлипывая. – Папа всегда говорил – если ему надоест суета и сердце его захочет покоя, он приедет сюда, к вам, в этот вот монастырь. Я… мне сейчас тяжело. Я забыла, кто я такая, где мой настоящий дом… и что я должна делать. Мне хотелось бы помогать бедным, как Хорхе… но я не знаю как.
– Для этого есть много способов, – улыбнулась монахиня. – Насколько я могу судить, у вас нет грехов, которые требовали бы искупления. Это другие согрешили против вас – те, кто вас похитил и так долго удерживал, а ваши родные страдали. Скажите-ка мне ваше имя… – Она намеренно прервала свои рассуждения, видя, что собеседница пребывает в душевном разладе и не способна не только мыслить логически, но и воспринимать очевидные вещи. В статье, которую читала монахиня, имена, конечно, упоминались, только сейчас она не могла их припомнить, впрочем, похоже, их молитвы подействовали… Само Провидение привело эту жестоко страждущую молодую женщину в единственное место, где она могла бы получить помощь…
– Ариана Грегори.
– Идите за мной, Ариана, я покажу вам вашу келью. Вы можете оставаться у нас столько, сколько попросит ваша душа.
Ариана быстро кивнула – совсем как ребенок, который наконец-то отыскал мать и теперь ждет, что она освободит его от всех ужасных вещей, которые с ним случились, – или объяснит, что это был дурной сон, который нужно поскорее забыть.
– Когда вы устроитесь, можно немного прогуляться в саду, и я вам все покажу. – Монахиня широко улыбнулась. – Сестры тепло примут вас. Как раз сейчас мы готовим грядки, а в следующем месяце начнем сажать овощи. Вы любите огородничать?
– Я не знаю, – робко призналась Ариана. – Никогда этим не занималась. – Как и большинство горожан, она мало знала о том, как выращивают фрукты и овощи. Какие-то растут на деревьях, какие-то на земле – это все, что ей было известно. Но они просто появлялись перед ней на столе в вазе или на блюде, а ей всего и оставалось, что протянуть руку и взять с тарелки приглянувшийся плод.
– Ну, не беда. Мы всему вас научим. Нет ничего более интересного и удивительного, чем следить, как прорастает морковь или зреют томаты. Кстати, мы здесь выращиваем отличный базилик, а сестра Луиза – она итальянка – готовит из него восхитительный песто к макаронам… – Не переставая занимать гостью увлекательным, на ее взгляд, земледельческим экскурсом, монахиня провела Ариану сначала по каменной лестнице, потом по длинному коридору и остановилась у двери маленькой комнаты – одной из тех, что предназначались для гостей, искавших уединения. Комнатка оказалась почти пустой, с голыми стенами и узким зарешеченным окном, но Ариана была только рада почти полному отсутствию обстановки – ничто не напомнит ей здесь о прошлых привычках и жизни, какую она вела. Вот так и должна выглядеть укромная тихая заводь, спасительная и благодатная, где можно спрятаться от пережитых ужасов, недоуменных вопросов и изматывающих сомнений.
