Харлан не торопил события. Он легко поставил себя на ее место, во всяком случае, ему ясно, что она будет чувствовать, если вступит в интимные отношения с таким человеком, как он. Он взглянул на себя в зеркало и решил прекратить свои раздумья. Нет, уж лучше отправиться спать.
Рано утром Харлана разбудил телефон. Еще не подняв трубку, он знал, что это Дрейвен. Единственным человеком, кто спал меньше Дрейвена, был Иоанн Креститель.
Когда Харлан спустя несколько минут положил трубку, то уже жалел, что ему позвонили. Теперь у него есть ответ, и необходимо принять трудное решение.
Следует ли говорить Эмме, что ее недавно умерший любимый двоюродный брат Уэйн был даже хуже, чем предполагал Харлан?
Глава десятая
Эмма стояла в центре кают-компании парусника, чувствуя, что ее надеждам не суждено сбыться, она не знала, с чего начинать и что делать дальше. И так все эти дни.
Над ее головой Харлан равномерно и умело драил палубу. Этот ритмичный звук странным образом успокаивал ее, так же, как и его присутствие рядом. Странный мужчина все еще оставался для нее загадкой. Эмма не знала о нем практически ничего и, тем не менее, вела себя с ним нелогично, решаясь на бессмысленные поступки.
Вот, например, почему она достаточно безрассудно приняла его предложение жить и дальше на «Морском ястребе», объяснить невозможно. Эмма совершала ошибки в своей жизни, но эта могла побить все рекорды. Отшельник Харлан Маккларен расшевелил те ее чувства, о которых она перестала думать уже давно. Однажды она уже теряла голову из-за одного замкнутого мужчины, и это привело к катастрофе. И снова наступать на те же самые грабли? Ни за что!
Палуба под ее ногами вдруг поднялась — дыхание перехватило, закружилась голова. Ей почти почудилась угрожающая фигура в люке, только непонятно, почему Харлан все продолжал драить палубу.
Спустя мгновение она услышала звук двигателя проходящего мимо судна и поняла: это оно создало волну, приподнявшую «Прелестницу».
Эмма в изнеможении опустилась на сиденье. Она вся дрожала, ее глаза были полны слез. Да, она жуткая трусиха — с этого она начала обвинять себя.
Эмма легко справлялась с монотонными и нудными делами, квалифицированно — со сложными и тяжелыми заданиями, но когда дело доходило до опасности, пусть даже и незначительной, она тут же теряла присутствие духа.
— Эмма, вы хотите это… Что не так?
— Ни… ничего.
— Угу. Попробуйте еще раз.
— Я чувствую себя хорошо, — сказала она.
— Как бы не так!
Его ответ побудил Эмму к действию. Она подняла голову, пристально посмотрела на него и произнесла:
— Я даже не истекаю кровью.
Харлан слегка отступил назад. На его лице было написано, что он понял ее намек на его собственную травму.
— В самую точку, — промолвил он тихо и замолчал на какое-то время, потом догадался, что с ней происходит, и спросил: — Вас все еще трясет от этих неандертальцев?
Эмма не смотрела на него. Через мгновение он подошел и присел рядом.
— Вы в безопасности на «Морском ястребе», — произнес он.
— Дело не в этом.
— Что тогда?
Эмма вздохнула. Ей необходимо было выговориться кому-то. Сейчас Харлан был единственным из возможных собеседников.
— Я как курица, — призналась она. — Все эти приспособления в этой каюте, а я даже не подумала схватить одно из них как оружие.
— Эмма…
— Вместо этого я схватила тот дурацкий барометр…
— Не имея опыта, вы не могли знать, как обороняться. Это все равно, что садиться на мотоцикл, не имея навыков вождения. Кроме того, вы придержали налетчика.
— Но не остановила его. Если бы не вы…
— Вы нанесли удар, — уточнил Харлан.
Эмма чуть не фыркнула с отвращением.
— Изо всех сил, — сказала она с презрением, отводя от него взгляд.
— Вы не трусиха, Эмма.
— Тогда почему меня трясет, как лист, сейчас, когда прошло так много времени? Почему мне снятся кошмары? Почему я заново переживаю то, что случилось, просыпаясь ночью?
На какое-то мгновение воцарилась тишина, потом Эмма услышала протяжный, сдавленный вздох.
— Потому что время не имеет значения. Даже если событие закончилось в реальности, это не значит, что оно закончилось и у вас в мозгу. Нет ничего хуже краха собственных надежд.
Она подняла голову, медленно повернулась, чтобы посмотреть на него. Выражение лица Харлана было суровым, и в этот момент Эмма поняла, что он говорит о себе.
— Как давно это с вами произошло? — спросила она тихо.
Он напрягся, потом с видимым усилием успокоился.
— Некоторое время назад.
Эмма медлила с вопросом, зная его замкнутость. Но она никогда еще не видела его таким — готовым открыться.
— Что случилось?
Он помолчал какое-то время, потом, смирившись, начал говорить.
— Я был в Никарагуа, скажем так, в стороне от проторенных дорог. Слишком далеко. Мне вообще не следовало высаживаться на берег. В джунглях меня поймал военный диктатор Омар…
— Поймал? За нарушение?
— Сначала.
— И вы… не сражались? — спросила она осторожно, предполагая, что он имел в виду именно это.
— О, я сражался, как мог, — Харлан покосился на нее. — Но их было четверо.
— Но скажите ради Бога, почему вы просто не применили оружие? — спросила она, в то же время понимая, что Харлан и не был вооружен. Эмме показалось, что она заметила, как изогнулся уголок его рта, но он не ответил. Эмма решила подтолкнуть его к разговору дальше.
— И… что произошло дальше?
С минуту он молчал, и Эмма почувствовала: открыться — для него очень трудный шаг, и неизвестно, рассказывал ли он об этом кому-либо ранее. Мысль о том, что она будет первой, кому Харлан откроется, подняла в Эмме волну чувства, которого не было раньше.
Наконец Харлан начал рассказ.
— Они решили, что если я американец и нахожусь на территории, куда ни один нормальный американец не осмелится ступить, то я пришел туда по приказу.
— По приказу?
— К примеру, по приказу ЦРУ.
— О Боже мой! Почему люди всегда верят в эту глупость?
— Потому что они видят мир именно так. Омар не удовлетворился моим ответом.
— Чего он ожидал?
— Он ожидал, что я признаюсь.
— Но если вы не были… — она вдруг остановилась, и ее глаза расширились. — Мой Бог. Он пытал вас?
— Скажем так, он старался изо всех сил, чтобы мое пребывание там было максимально неприятным.
