— Верно, — без особых эмоций отозвался Чарльз.
— Я бы в такой ситуации повернул револьвер на тебя и пристрелил, как собаку, — откровенно заявил Фредди.
— В таком случае я могу лишь благодарить судьбу, что мне хватило здравого смысла держаться от тебя подальше, — с сухой иронией заметил Джон. — Какой ты вспыльчивый парень!
— Это я вспыльчивый? — с отвращением воскликнул Фредди. — Не я наставлял на Чарльза оружие.
— Перестань так волноваться, Фредди, — устало сказал Чарльз. — Я уже жалею, что рассказал тебе об этом. Это был всего лишь пугач, и Джон бы не выстрелил.
— Он бы выстрелил, — сказал Фредди.
— Да, полагаю, я бы выстрелил, — задумчиво произнес Джон. — Я был сам не свой, понимаешь, сам не свой от гнева. Теперь, по прошествии времени, когда я успокоился, я так рад, что не сделал этого.
— Спасибо, — иронично сказал Чарльз.
— Ты оказал мне добрую услугу, Чарльз, заставив принимать ответственность за собственные действия. В прошлом ты слишком легко мне уступал. На этот раз отказался и правильно сделал. Нужно было так поступить раньше.
— Я поступал так раньше, — заметил Чарльз. — Но подобной реакции это никогда не вызывало. Меня поносили, пока я не сдавался.
— Потому что я знал, что ты готов сдаться. Однако на этот раз меня вернули на вольные хлеба, и это оказалось чрезвычайно полезным для меня.
— Ради всего святого! — с отвращением буркнул Фредди.
— Нет, пусть говорит, Фредди, — сказал Чарльз, усмехаясь. — Это, по меньшей мере, забавно. Берегись, Джон. Я тебя всю жизнь знаю, не забыл? И знаю, как хорошо ты играешь роль, которая тебе выгодна.
— Могу припомнить несколько случаев, когда она была выгодна и тебе, — сказал Джон, тоже улыбаясь. — Когда мы в детстве попадали в передрягу, кто умел выпросить у взрослых прощение?
— Ты, — сказал Чарльз, небрежно махнув рукой. — Ты всегда умел быть сладкоречивым. Я никогда этого не отрицал. Но ведь ты и втягивал нас в эту самую передрягу!
— Я был находчивее тебя, — согласился Джон. — И обладал тем, что необходимо любому настоящему злодею: убежденностью, что мне все сойдет с рук. Ты же никогда не верил. Всегда тревожился о том, что будет потом.
— Да, так и было, — пробормотал Чарльз. — Ты помнишь, как мы обнесли фруктовый сад фермера Джейкоба?..
— И он в ярости примчался к нам домой, — подхватил рассказ Джон. — А мы забрались на чердак и бросали из окна яблоки ему на голову. Но это еще цветочки, вот когда мы…
Фредди, слушая ностальгические воспоминания, приходил в ужас оттого, как смягчается Чарльз. Неужели он забыл, как вел себя Джон? Он попытался подать Чарльзу знак за спиной Джона, напомнить о страданиях, которые ему пришлось перенести из-за брата, но Чарльз, казалось, рад был о них позабыть. Около часа кузены обменивались воспоминаниями о детских проказах.
Фредди молча наблюдал. Он начинал понимать кое-что, о чем ему говорил Чарльз, но чего раньше не мог осознать. Эти двое когда-то были настоящими друзьями, пока зависть и жажда денег не овладели Джоном. А когда это произошло и Чарльз потерял Джона, утрата была для пего почти равносильна смерти. И теперь он походил на человека, которого посетил дух горячо любимого близкого.
— Помнишь ту повариху — как же ее звали? — в общем, она собиралась испечь пироги с яблоками… — это была реплика Чарльза.
— А мы перевернули кухню вверх дном и подобрали все яблоки…
— Я выпустил цыплят, а те пошли в огород и поклевали все овощи, — вспомнил Чарльз.
— Это не считается, — возразил Джон.
— Почему же?
— Потому что ты сделал это случайно.
— А какая разница?
— Большая. Считается только тогда, когда был злой умысел, — со знанием дела заявил Джон, подливая себе бренди.
— Я никогда не был силен в злых умыслах, — задумчиво произнес Чарльз. — Случайные глупости удавались мне куда лучше.
— Это верно, — согласился Джон. Он с удивлением взглянул на графин. — Пуст?
— Он пуст уже некоторое время, — отметил Чарльз. — Фредди нашел нам еще один в серванте.
— Точно. И где же он?
— Он тоже пуст, — сказал Фредди, медленно произнося слова. У него было ощущение, будто мир улетит прочь, если за него крепко не держаться.
— Ты пьян, старина, — дружелюбно сообщил ему Чарльз.
Фредди задумался над его словами.
— Ты действительно так считаешь?
— Уверен в этом.
Но Фредди хотелось услышать мнение кого-нибудь другого.
— Джон, я пьян?
Однако ответом ему был лишь едва слышный храп, доносившийся из кресла, в котором, запрокинув голову, полулежал Джон.
— Его спрашивать бесполезно, — мудро изрек Чарльз. — Он еще пьянее тебя.
Фредди задумался.
— Никто не может быть пьянее меня, — сказал он наконец.
Чарльз нехотя поднялся на ноги и подошел к креслу, в котором спал Джон.
— Джон… — Он потрогал кузена за плечо. — Джон. Пора в постель.
Однако Джон не шелохнулся, лежа расслабленно, как ребенок: на лице его сейчас не было ни единого следа забот или тревог. Внезапно стало возможным разглядеть обаятельного молодого человека, которым по природе своей должен был стать Джон, если бы горечь и зависть не отравили его.
Глядя в печальное лицо Чарльза, Фредди понял, что на нем отразились воспоминания, вызванные к жизни этим вечером.
«Тут что-то большее, — подумал он. — Должно быть, произошло что-то еще. Что-то непереносимое для него».
— Давай отнесем его в кровать, — предложил Чарльз.
Они взяли Джона под руки и помогли добраться до двери. Они почти тащили его по темному дому в его комнату, где камердинер Раскин ждал своего господина.
— Дальше о нем позабочусь я, милорд, — тихо сказал он Чарльзу.
Пока Чарльз наблюдал, как легко Раскин уложил Джона на кровать и начал снимать с него одежду, ему внезапно пришла в голову мысль.
— Вы очень часто это делаете? — спросил он.
— Довольно часто, милорд. Когда он выигрывает и когда проигрывает. Вчера у него был громадный выигрыш. Весьма отрадно, если можно так сказать. Так он на несколько часов отключился.
Казалось, Раскин гордится достижениями господина.
— Вот тебе и часть ответа, — сказал Чарльз, когда они с Фредди уходили. — Ему достался громадный выигрыш, так что мой отказ в наличности больше его не беспокоит.
— И он счел разумным наладить отношения до следующего раза, — сказал Фредди. — Не доверяй ему, Чарльз. На самом деле ничего не изменилось. Он потратит выигрыш и вернется.
