Но тогда я даже не догадывался, что моя кишечная болезнь, а возможно, и сопровождавший ее микробный дисбиоз, на самом деле никуда не делись. Вскоре у меня начался рецидивирующий инфекционный синусит, приступам которого, похоже, в какой-то степени способствовали дыхательные аллергии. Поскольку болезнь не отступала, в конце концов потребовался прием антибиотиков. Вскоре, чтобы сохранять работоспособность, я был вынужден ежегодно проходить по 3–4 курса антибиотиковой терапии, и такая жизнь продолжалась почти 30 лет. Через некоторое время возникла устойчивость к обычным антибиотикам, и я был вынужден принимать специализированные препараты новых поколений, зачастую вызывавшие более многочисленные и серьезные побочные эффекты. Я оказался в порочном круге и постепенно начал впадать в отчаяние, поскольку мое состояние приводило в недоумение даже авторитетных врачей-оториноларингологов. По правде сказать, за все эти 30 лет выпало совсем немного дней, когда я чувствовал себя по-настоящему здоровым и полным сил и энергии. Даже когда я не принимал антибиотики, у меня нередко возникали инфекции, лишавшие меня сил и вызывавшие нарушение дыхания и сна. Страшно даже представить себе, что сотворили с моим микробиомом примерно 100 курсов антибиотиков, подвергавшие его почти постоянным атакам на протяжении этого значительного отрезка моей жизни. Но, разумеется, вплоть до самого конца XX в. мы мало что знали о дисбиозе и его связи с хроническими болезнями и патологическими состояниями.
Дела с моим здоровьем обстояли совсем плохо. Семейный врач посоветовал мне сбросить вес, а отоларинголог выписывал мне все больше противоаллергических препаратов, пытаясь тем самым исключить воздействие факторов, предположительно провоцирующих приступы синусита. В результате вес я так и не сбросил, а рецидивы синусита продолжали мучить меня, как и прежде. А потом промелькнула полезная информация. Я рассказал отоларингологам, что где-то в самом начале каждого приступа синусита у меня одновременно возникали и желудочно-кишечные нарушения: постоянное совпадение этих симптомов навело меня на мысль об их взаимосвязи. В ответ на это врачи начали расспрашивать меня о желудочном рефлюксе (забросе желудочного содержимого в пищевод) и предположили, что он может провоцировать приступы синусита. Но ничего подобного я у себя не замечал. А вскоре ситуация осложнилась настолько, что одновременно с приступами синусита я стал ощущать и раздражение пищевода. Отоларингологи вновь сосредоточились на возможности желудочного рефлюкса, а затем, как-то ночью, я проснулся от сильного приступа этого нарушения, окончательно подтвердившего подозрения врачей. Так у меня была выявлена гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь (ГЭРБ), или проще — желудочно-пищеводный рефлюкс. А это — одно из хронических НИЗ.
Но одного только знания, что желудочный рефлюкс делает меня уязвимее к инфекционному синуситу, было явно недостаточно, чтобы разорвать порочный круг. Приступы желудочного рефлюкса участились и усилились, пропорционально этому увеличивалось и количество поглощаемых мною антибиотиков. Оглядываясь назад, я ничуть не удивляюсь тому, что это лечение не вызвало улучшения моего состояния. Я не предпринимал никаких усилий для корректировки своего проблемного микробиома, не делал ничего, чтобы помочь своим многострадальным кишечным микробам.
А потом случилось чудо: одно совершенно неожиданное наблюдение указало мне выход из тридцатилетнего плена болезней и страданий. Как-то раз я поехал в Германию на шестидневную научную конференцию, посвященную роли металлов в лечении инфекционных заболеваний, в организации которой я принимал деятельное участие. По окончании конференции мы решили подготовить основную часть монографии по этой теме. На протяжении всего этого времени мы тесно общались друг с другом, проводили вместе долгие часы, питались едой, приготовленной из местных продуктов, и почти не занимались никакой физической активностью. Наша еда состояла в основном из блюд местной кухни (например, немецких сосисок с кислой капустой), но включала и более экзотические греческие, индийские и китайские кушанья. Ел я и зерновые продукты — правда, в несколько ином виде, чем на родине, в США. Как обычно в подобного рода поездках, я жил в постоянном страхе перед приступами синусита, которые нередко были связаны у меня с путешествиями, сменой часовых поясов и расстройством сна. На такие случаи я всегда возил с собой основательный запас антибиотиков.
К моему удивлению, приступов синусита не наблюдалось. Более того, произошло нечто и вовсе невероятное. На пятый день этой шестидневной конференции я вдруг обнаружил, что брюки стали мне великоваты. По совершенно непонятным причинам моя талия стала тоньше. Как такое могло случиться? Ел я больше, чем обычно, не в силах устоять перед исключительно вкусной едой, три раза в день съедал изрядные порции пищи и почти не нес физических нагрузок. И все-таки я стал стройнее! Ко всему прочему, я совсем забыл о своем желудочном рефлюксе и, несмотря на смену часовых поясов, был полон сил и энергии! Мои потери в весе и окружности талии были связаны с исчезновением воспаления. По-видимому, воспаление постоянно присутствовало в моем теле, а смена обстановки в Германии каким-то образом привела к его ослаблению. Факторы, вызывавшие воспаление и удерживавшие его в моем организме, теперь куда-то исчезли или, по крайней мере, ослабли.
Я был убежден, что моя трансформация была каким-то образом связана с изменением питания: я сильно сомневался в том, что талия уменьшилась от ежедневного многочасового сидения за рабочим столом. В Германии я перестал употреблять диетическую газированную воду, которую регулярно пил прежде, что, по-видимому, тоже положительно сказалось на моем здоровье. Удивительно, но здесь мое питание было гораздо разнообразнее, чем в США, и включало некоторые зерновые продукты и даже японские рисовые роллы. Я тут же отправил своей жене электронное письмо и сообщил ей, что, вернувшись домой, собираюсь провести собственный диетологический эксперимент. Мне не терпелось выяснить, какие компоненты моей американской диеты постоянно удерживали мой организм в провоспалительном состоянии. Немецкая пища явно пошла моему здоровью на пользу, а в моей американской диете явно присутствовали какие-то факторы, обрекавшие мое тело на постоянное воспаление.
Безусловно, некоторые дополнительные подсказки по улучшению здоровья предоставила мне сама конференция. Казалось, во время каждой дискуссии мы невольно возвращались к теме микробиома, хотя специально посвященного ему пункта в программе конференции не было. Все мы начинали постепенно понимать, что нет никакого смысла рассуждать о влиянии металлов на человеческую иммунную систему и устойчивость к болезням, коль скоро у нас нет достоверной информации о том, чту делают с этими металлами микробы, населяющие порталы нашего тела (кожу, кишечник, дыхательные пути, рот и т. д.). В конце каждой дискуссии ее участники невольно сворачивали разговор на первостепенную важность изучения взаимодействий микробиома с металлами. А мне в это время казалось, что мысли о микробиоме будут стучать в моей голове до тех пор, пока я на собственной шкуре не узнаю, что это такое.
Вернувшись домой из Германии, я резко сократил свой рацион, а потом стал осторожно расширять его, каждый раз добавляя к еде по одному старому блюду и оставляя в ней только те продукты, от которых мой желудок не завязывался в узел (именно таков ранний признак будущего гастрита). Одновременно я начал осуществлять программу ребиоза, выбрав для этого два различных пробиотика и несколько пробиотических добавок. Я полностью отказался от диетической газированной воды, лактозы и зерновых продуктов, содержащих глютен, и сильно ограничил потребление прочих зерновых. Такое сочетание диеты с пробиотиками сделало то, чего не могли сделать лекарства. В 2014 г., когда мне стукнуло 63, я чувствовал себя таким здоровым, каким был только в 20 лет. Добившись хорошего баланса между пробиотиками и едой, я сократил прием пробиотиков и стал использовать их только в тех случаях, когда чувствовал «узел» в животе и другие признаки желудочного рефлюкса. Пробиотики развязывали эти «узлы» более эффективно, чем прием различных антацидов. Необходимость в антибиотиках резко сократилась, как и количество дней, когда я чувствовал себя неважно или испытывал недомогания. В конце 2014-го — начале 2015 г. я проходил ежегодный медицинский осмотр у двух врачей — нашего семейного доктора и отоларинголога. Оба были ошеломлены. Семейный врач лишь то и дело повторял, как настоятельно он советует своим пациентам худеть и как мало из них добиваются подобных успехов. А кроме того, вес они сбрасывают, как правило, ненадолго. Когда я поведал ему о результатах своих германских наблюдений и собственной стратегии обновления микробиома, он попросил у меня литературу о микробиоме, чтобы с ее помощью помочь другим своим пациентам.
