— О-о-о… Ты такая добрая.
Посмотрев на гору юбок и кофт на столе, а потом на угольный утюг, я подтвердила:
— И не говори.
Полдня мы старались переделать дела, но к вечеру их еще прибавилось. Я мысленно проклинала все на свете, но продолжала стоически помогать.
Следующий день принес весточку о том, что во дворце устраивается бал. Эта новость поселила в моей душе радость: сюжет движется по плану. А вот Золушка загрустила. Она смотрела в окно и тяжело вздыхала.
Ее несчастный вид и нерадостная жизнь вызывали острую жалость и желание утешить.
Подойдя и положив руку ей на плечо, я вздохнула.
— Не переживай так. Тебя ждет удивительная судьба, полная счастья.
— Не может быть, — с надеждой подняла на меня глаза девушка. — Разве может так случиться?
— Конечно. Помнишь? Я же волшебница, — улыбнулась ей.
После моих слов Золушка вместе с сестрами жила в ожидании чудесного праздника, хоть и не мечтала попасть на бал. Она даже причесала своих гусынь сестер.
В моем мире тоже есть подобные мегеры, как ее родственницы, но именно в сказке понимаешь им настоящую цену.
Вот настал день, когда сестры с мачехой отправились на бал, а я с девушкой поджидала крестную-фею. Та не замедлила явиться.
Женщина оказалась в возрасте, с крылышками на спине, как у стрекозы, и внешностью Бабы-яги из страшных сказок.
Золушка обрадовалась сестре своей матери и бросилась ей на шею вся в слезах.
— Что такое, дитя мое?
— Сестры уехали на бал, и мне хочется лишь одним глазком…
— Ну, раз очень сильно хочется, то можно, — улыбнулась фея и тут заметила меня.
Почему заметила? До этого видели только главные герои!
— А это кто? — нахмурившись, поинтересовалась волшебница.
Я же в это время продумывала план побега.
— Это моя крестная фея! — радостно улыбнувшись, поделилась Золушка.
«Вот что ей стоило промолчать?» — подумалось мне, когда я смотрела в заискрившиеся глаза женщины.
— Значит, крестная? Фея? — нехорошо протянула она и двинулась на меня. — Мы сейчас отойдем, поболтаем на профессиональные темы и вернемся. Мы быстро.
— Не надо, я не хочу, — быстро проговорила, отступая в сторону двери.
— А придется! — Глаза у женщины заискрились сильнее, и даже простодушная Золушка с опаской поглядывала на нее.
Так мы и вышли на улицу: я — пятясь, она — наступая.
— Значит, фея?
— Нет, я путешественница, путешествую по книгам. Ваша племянница, как главная героиня, видит меня, и я должна была что-то сказать…
— Не рассказывай мне небылицы. Такого не бывает.
И это мне говорит книжный персонаж?!
— Вы не понимаете…
— Я не знаю, кто ты и откуда, но теперь ты действительно крестная Золушки и должна о ней позаботиться.
Что?!
— Нет! Это не я, а вы!
Кто-то тут хочет переложить на меня свою работу.
— Назвалась груздем, полезай в кузовок. Теперь в твоих руках ее судьба.
— У меня даже этой вашей волшебной палочки нет. Я не фея…
— За тобой закреплена ее жизнь, я над ней не властна. А палочку возьми мою, у меня запасная есть. Колдуй сердцем и эмоциями. Удачи!
Воткнув мне в руки хрустальную тростинку со звездочкой на конце, женщина растаяла.
— Куда? Вернитесь немедленно! Это возмутительно!
Но в ответ лишь тишина.
— Безобразие! — бубнила я, вернувшись в дом, где наткнулась на взгляд, полный надежды, и заплаканные щеки.
Золушка с такой верой и преданностью смотрела на меня. Я сдалась. Нехорошо ломать даже сказочную судьбу своей ложью. Фея права: за слова надо отвечать.
— Щас все будет! — выставила я перед собой ладонь.
Что там у нас по книге? Ага! Золотая карета и…
— Неси сюда самую большую тыкву, что найдешь на огороде. Надо организовать транспорт, — сообщила я, лихорадочно думая, как именно буду это делать.
Радостная девушка убежала и через пару минут вкатила в дом овощ величиной с хороший таз.
Ого! Моя мама обзавидовалась бы.
Выбрав на столе тесак, я набросилась на оранжевое чудо, потроша будущую карету. Дело это было непростое — мякоти-то внутри много, — но справилась я на удивление быстро, после чего полый овощ споро покатила наружу.
— Куда вы?
— На улицу, — пропыхтела я. — Когда это станет каретой, боюсь, мы ее не вытащим даже вдвоем.
— Тыква — каретой? Как это возможно?
— Вот и я задаю себе тот же вопрос, — пробормотала тихо.
Положив выпотрошенный овощ на дорогу, я принялась наматывать вокруг него круги, пытаясь вызвать эмоции, способные превратить тыкву в карету.
Золушка грустно на меня смотрела.
— Хорошая моя, а не принесешь ли ты пока мышек? Я знаю, у тебя в мышеловке припасено полдюжины, — засюсюкала я.
Девушка услужливо бросилась за грызунами, а я, развернувшись к овощу, представила карету и прикоснулась палочкой.
Открыла глаза — ничего.
— Р-р-р…
Размахнувшись, я залупила палкой по этому недоделанному полуфабрикату, приговаривая:
— Быстро превратилась в разноцветную блестящую карету, я сказала! Быстро! Быстро! Быстро!
Вспышка — и передо мной, как и заказывали, яркая перламутровая карета в пятнышках разнообразных цветов. Переливается, блестит…
— Ох, — послышалось сзади меня.
Золушка увидела свой транспорт.
— М-м-м… А ничего, что она не золотая? — поморщившись, я осторожно бросила взгляд на девушку.
— Она прекрасна!
Я приосанилась.
— Ну, так мастер работал… — И осеклась.
В руках девушки, в клетке, зажались грызуны.
— Ох! — вырвалось уже у меня.
Они-то не будут стоять и ждать, пока я буду прикладывать их волшебной палочкой по темечку. Попробуем другой метод.
— Выпускай, но желательно по одной.
По одной, конечно, не получилось, и мыши выбежали все, а я только целилась в них и кричала:
— Лошадь! Лошадь! Лошадь!
Из палочки вырывались лучи света и, словно стрелы, летели в мышей… ну, или не совсем в них.
Из полудюжины подопытного материала перед нами стояли только четыре коняги.
— Четверка подойдет? — настороженно поинтересовалась я, пока девушка их подводила и впрягала в карету.
