Пытаясь разгадать, шучу я или серьезно, Власов спросил:
— А как бы ты поступила на ее месте?
— Я бы пошла и окрутила Ретта Батлера, если бы имела такую власть над мужчинами, как она. Думаешь, у меня получилось бы обольщать и пленять?
Взгляд Ярослава скользнул по моим губам…
— Пожалуй. — И неожиданно, склонившись к моему уху, добавил: — Но ведь ты все равно выбрала чувствами, а не разумом.
— Скарлетт, может, ветрена и немного инфантильна, но она сильная женщина и заплатила сполна за все свои решения.
Теперь уже я переплела наши руки и попробовала делать, как он, проматывая сюжет дальше. Перед нами замелькали картины, останавливающиеся лишь на основных моментах.
Вот мы видим Скарлетт, когда та узнает о смерти мужа Чарльза. Вот ее отношения с Реттом: она отказывается быть его любовницей.
— И за это я ее уважаю. Она молодец! — заметила я, с вызовом смотря на Ярослава.
— Только если ты помнишь, будет момент, когда она изменит свое решение.
Снова мелькают картинки, и вот мы уже видим роды Мелани и Скарлетт, принимающую ребенка.
— То, что она заботится о женщине и ненавидит ее, — тоже нормально? — спросил Власов.
— Она, несмотря на снедающую ревность, держит слово. Не знаю, как бы я на ее месте поступила, если бы пришлось заботиться о жене любимого мужчины.
— Эшли — слабый человек, иначе О’Хара не пришлось бы так тяжело.
— Война…
— И тем не менее в этой книге не только женские персонажи не отличаются достоинством, есть и парочка мужских.
Я неодобрительно посмотрела на Ярослава.
— Мужчины! — со смыслом заметила я.
А он улыбнулся и, крепче сжав наши переплетенные руки, сказал:
— Веди дальше.
И вот мы наблюдаем еще одно замужество Скарлетт, проявления ее деловой хватки и очередную потерю мужа.
— Как же ей не везет. Все обстоятельства мешают ее счастью с Реттом.
— И прежде всего влюбленность в женатого мужчину, — хмыкнул Ярослав.
— С этим я не могу не согласиться. Ее чувства страшно раздражают.
Далее я остановилась на своем любимом моменте — когда Ретт женится на Скарлетт, — затем лишь проматывала вперед, немного останавливаясь на ключевых сценах, и закончила, когда Скарлетт думала о том, как ей вернуть Ретта.
— Ты быстро перемотала основные эпизоды. Как тебе это удалось? — с улыбкой спросил наставник.
— Я очень не люблю конец этой книги. На мой взгляд, после всех испытаний Маргарет Митчелл могла подарить своим героям больше счастья.
— Пожалуй, и для меня это еще одна причина не любить данный роман. Но все же я рад, что ты выбрала именно ее для сегодняшнего путешествия.
— Почему?
Тут нас поглотило белое сияние, и мы выпали на полу библиотеки. Я смущенно поднялась с Ярослава.
— Потому что ты прекрасно можешь контролировать свои путешествия, используя эмоции и свою силу воли. С сегодняшнего дня мы изменим тактику, — подмигнул мне Власов.
А я, с трудом оторвав взгляд от его глаз, пошла в свою комнату. И так мне было легко, такой невероятный трепет я ощущала внутри, словно побывала на свидании.
Последней мыслью перед сном была: «Интересно, нравлюсь ли я ему?»
А потом мне приснились американский Юг, я в пышном платье и Ярослав, обнимающий меня на фоне Тары.
* * *
После путешествия я сидела в библиотеке и смотрела на то, как Власов отбирает книги, чтобы проверить свою теорию. Мой контроль можно натренировать только на решительности и скорее всего страхе. А значит, нужен стимул, и им будет мой наставник.
Но сейчас меня беспокоило не это. Как бы Ярослав не понял, что он мне нравится.
Он, конечно, хороший и отзывчивый мужчина, но между нами неизбежно возникнет неловкость, если мои чувства не взаимны. Несмотря на слова Димы, я не считала, что Ярослав в меня влюблен.
Может, я ему нравлюсь… Или нет?
Одно точно: какие бы чувства наставник ко мне ни испытывал, их недостаточно, чтобы рассказать мне о своей жизни, работе или показать этот их Центр путешественников.
Я точно знаю, что от меня что-то скрывают, что-то важное, и понимание этого скребется кошкой внутри. Мешает рассказать о Диме. Но что, если Ярослав воспримет мои способности как угрозу?
Что пугало меня еще сильнее, так это понимание, что скоро я отсюда уеду и останусь со своими проблемами наедине.
— О чем задумалась? — спросил Ярослав, сложив книги на журнальный столик передо мной.
— Что две недели отпуска уже прошли.
Мужчина застыл.
— Это намек, что нам нужно больше тренироваться? — пошутил он, но я не улыбнулась.
— Нет. Ты и так много делаешь для меня.
— Ты не права. — Власов присел передо мной на корточки и, взяв меня за руку, осторожно провел по ладони большим пальцем.
Рядом с диваном недовольно квакал Дима, но мне уже было все равно.
— Как наставник я веду себя очень безответственно и должен больше внимания уделять тебе. Но сейчас есть некоторые трудности…
— Я понимаю, что нет повода доверять мне. Но может, ты попробуешь поделиться?
— Дело вовсе не в доверии, — нахмурился Ярослав. — Просто сейчас ты учишься контролировать дар и должна полностью на этом сконцентрироваться, а я взвалю на тебя свои проблемы.
— А может, попробуешь? Свежий взгляд, и все такое… — подбивала я. — Я, конечно, не Дима, но, может, тоже чем помогу.
Я практически уверена: если бы лягушки могли закатывать глаза, то наш заколдованный «прынц» так бы и поступил, но он, судя по поведению, одобрял мою идею.
— В последнее время много путешественников встречают ловцов и многие спасаются бегством. Это странно: раньше это редко удавалось. На сильных они нападают от отчаяния и редко с успехом, а вот у слабых шансов мало.
— Да-а-а… — протянула я. — Это странно…
В этот момент я смотрела за плечо Ярослава, где лягушка прыгала взад-вперед с самым задумчивым видом.
— Но это же хорошо, что многие спасаются.
— Я думаю, что их просто отпускают. Но вот вопрос: с какой целью? Дима всегда легко анализировал такие ситуации, но его мобильник снова недоступен.
А перед моими глазами разворачивалось небывалое действие. Лягух пытался донести до меня свою мысль.
Сначала он стремительно прыгал, а потом, возвращаясь, старался красться. Получалось у него плохо: не были приспособлены лапы изображать Джеймса Бонда. Но вроде я его мысль поняла.
— Может, они пытаются проследить за сбежавшими и выяснить вашу штаб-квартиру?
