* * *
Как взводный командир, я более — менее представлял себе цель и задачи операции и приблизительную раскладку сил. Методом проб и ошибок верховное командование все — таки убедилось, что даже штрафников не стоит злорадно вываливать на голову противника, как мусор на балкон к соседям. Нерационально, в конце концов. Каждый солдат все — таки должен знать свой маневр, несмотря на активное противодействие этому секретчиков и контрразведки. Пусть сами люди, с точки зрения штабных стратегов, стоят немного, но с приданной им дорогущей техникой начинают представлять из себя так называемые боеединицы, а это уже другой расклад. Разбрасываться боеединицами — просто накладно.
Итак, наша цель — 4–й укрепрайон казаков, где, по данным разведки, наличествуют 5–я и 6–я батареи дальнобойных лазеров, полк «ракетчиков», батальон саперно — технического обеспечения и в качестве прикрытия — до двадцати единиц МП — танков и до десяти сотен «пластунов» казачьей бронепехоты. Силы в общем — то небольшие, насколько я знаю, наша группа десанта из пехоты, танков и полевой артиллерии по численности превосходит их в несколько раз. Правда, всю эту радужную картину бодрого наступления портит одно большое «но». Казаки засели в укрепрайоне, где — подземные бункеры, артиллерийско — стрелковые площадки, ходы сообщений и вообще всяческие удобства подземной крепости, спрятанной в глубине твердых скальных пород. По ней хоть лупи мегатоннами прямо в упор — все божья роса на ресницах.
А у нас — приказ эту крепость взять и слова о такой — то матери для бодрости духа. Что, понятно, уравнивает силы не в нашу сторону…
Не секрет, что любая планетарная оборона сейчас строится по однотипному принципу укрепрайонов, цепочки которых опоясывают воюющую планету. Именно оттуда «дальнобои» из лазерщиков и ракетчиков контролируют все низкие орбиты, действуя по методу круглого лезвия циркулярной пилы. Где каждый укрепрайон — как отдельный режущий зубец, а вместе — пропиливают все пространство вокруг планеты. Этакая планета — пила, ощетинившаяся зубьями лучей и ракет.
Словом, боевые действия теперь ведутся между орбитой и подземельем. Как когда — то переизбыток космической техники на орбитах сделал ненужной атмосферную авиацию, все эти древние самолеты — вертолеты — гравипланы, так он же научил противников добросовестно зарываться в землю. Само геологическое строение Казачка этому, кстати, очень способствует, скалистые породы здесь преобладают. Знаю на личном опыте, месяцы тому назад я уже лазил по местному чреву и вылез оттуда практически чудом. Я уж не говорю про техническое превосходство конфедератов, их автоматизированные системы — это нечто. Главное, что они ухитряются обойтись в этом деле без сложных компьютерных мозгов, которые так легко перепрограммировать. Простые системы не только надежнее, но и гораздо лучше защищены, это факт…
Планета Казачок. 6 ноября 2189 г.
Окрестности 4–го укрепрайона.
04 часа 31 минута.
Вокруг по — прежнему горело все, вплоть до гранита, языки, столбы и леса пламени вздымались на высоту в два — три человеческих роста, между ними слоями тянулся сизый угар, а небо над головой плотно закуталось копотью.
Можно представить, что кругом ночь… Хотя нет, ночью сканеры читают местность не хуже, чем днем… Тогда можно представить, что кругом ночь без сканеров, решил я. Этакое первобытное бытие…
За сорок шесть минут, истекших с момента катапультирования, мне, как взводному командиру, поступило пять последовательных приказов от батальонного начальства. Во — первых, приказ от Рагерборда двигаться в направлении предполагаемой атаки. Во — вторых, приказ от ротного Градника оставаться на месте, изображая из себя резерв роты. В — третьих, приказ от самого Дица: Граднику — заткнуть хлебало и не умничать со своими резервами, а мне — продолжать движение взвода в заданном направлении к чертовой бабушке. В — четвертых, новый приказ от замкомбата по УОС — прекратить движение и оставаться на месте до получения дальнейших распоряжений и данных разведки. В — пятых, приказ от Дица — выдвигаться на северо — северо — запад ускоренным маршем. На мое осторожное напоминание о данных разведки, обещанных замкомбатом, я был откровенно обруган. Вместе с разведкой, от которой данных, как от козла молока, только еще меньше. В горячке Диц прошелся и по собственному заместителю, сообщив, что с таким оптимизмом, как у него, хорошо на очке сидеть при поносе. Логическую связь между поносом и оптимизмом я не совсем уловил, но уточнять не стал от греха подальше…
Стой, иди, стой, иди — не похоже, что среди батальонного начальства царит единодушие.
Между делом я случайно прослушал интереснейший разговор наших отцов — командиров, выяснявших, куда все — таки делись три батальонных станции слежения. Так бывает, если кто — то из старших офицеров по горячке забыл отключиться от нашей линии и перескочил на другую. В сущности, отключение автоматическое, но не всегда срабатывает, направленная многоканальная связь брони иногда преподносит такие сюрпризы. Поэтому я узнал, что Градник — дуб деревянный, козел безрогий, скотина дерьмоголовая, мешок с сучьими потрохами и еще что — то такое, биологически несимпатичное. Комиссия трибунала, мол, по нему все глаза проплакала, потому что идиотов надо учить сразу и навсегда! На этой категорической точке зрения настаивал комбат Диц. Замкомбата Олаф Рагерборд, более сдержанный и в чем — то интеллигентный, выводил из всего изложенного обобщающую биологическую мысль, что если у человека нет мозгов, то вместо них в черепе заводится плесень.
Оказывается, именно Градник, как командир 1–й роты, должен был контролировать выброс «эсэсок». Которые, по уточненным данным, сбросили над пятым укрепрайоном вместо четвертого, где они и болтаются ни к селу ни к городу.
Сам виновник торжества по голосу казался совершенно сникшим. Беспомощно оправдывался, что черт его знает, как так оно получилось, как — то так все получилось непонятным образом, о чем он ни сном ни духом, и хотел вообще — то как лучше… Если будет позволено доложить, господин майор, сэр, господин капитан, сэр, он хотел бы немедленно в бой, чтобы, так сказать, искупить кровью… На что Диц вполне резонно заметил, что в бой для этого второму лейтенанту рваться незачем, кровь он из него и так выпьет до капли, не сходя с места. Этот может, я подтверждаю!
Вдоволь подслушать стратегическое совещание батальонного руководства мне не дали, несанкционированное подключение заметили, послали меня куда подальше и отрубили от штабной линии. Но все было понятно и так.
Что из Градника командир, как из дерьма боеголовка, — далеко не новая информация. Я, между прочим, с самого начала предполагал, что рассчитывать на «эсэски» не стоит. Что — нибудь с ними случилось, потому что всегда что — нибудь случается. Опыт — это много и много практики.
Итак, по моему разумению, наступил тот самый момент «Ч» после высадки, когда все смешалось, как в публичном доме, где после разгульной ночи затеяли генеральную уборку. Наши десантные части на голову противника уже высыпали, теперь остается определить, где эта самая голова, а где — нечто противоположное. Десантирование на планету массированными волнами тем и отличается, что бардак начинается еще в небе, а на земле только усугубляется. Никогда еще на моей памяти не случалось, чтобы каждое подразделение оказалось точно в заданном квадрате. Десант обычно выкидывают с допуском плюс на минус, да еще и при катапультировании ощутимо сносит. Отсюда проистекает вся последующая неразбериха, где свои и чужие оказываются вперемешку, как в многослойном гамбургере. А когда район высадки предварительно обрабатывают химическими бомбардировками, когда за стенами огня и дыма трудно вообще что — нибудь увидеть, то лучше и не пытаться понять, что происходит.
