– Мужик-то Любин… где? – решился спросить Василий Игнатьевич.
– Не знаю, давно одна, – равнодушно пожал плечом Денис. – А так мы с Катей ничего, общаемся. Опять заставляет меня сигареты бросить, иначе грозит прекратить свидания с сыном. Дурной пример, видите ли, подаю во время тотальной борьбы с курением. Я специальный пластырь на руку прилепил – ноль помощи, а от семечек зубы ноют, и жвачки надоели. Попкорн, что ли, купить?
– Растолстеешь с попкорна.
– Пускай! Инне будет испытание. Если любит – и от толстого не уйдет.
Денис притормозил у цветочного ларька и скоро распахнул дверь машины, обнимая пышный ворох роз. Бережно сложив букеты на переднее сиденье, побежал к соседнему киоску за воздушной кукурузой.
Возле гигантского здания, сверкающего каскадным обилием голубого стекла, племянник посигналил перед вип-стоянкой, и шлагбаум услужливо поднялся.
– Это твой магазин?! – ошалел Василий Игнатьевич.
– Было бы круто! – засмеялся Денис. – Увы, я тут всего-то седьмую часть нижнего этажа арендую. Но могу похвастать: мой бутик лучший в городе из ему подобных.
Багетные бордюры окаймляли окна и арки фойе, колонны были декорированы тем же багетом и зеркалами. Проходя мимо, Василий Игнатьевич пригладил волосы, выпрямился с достоинством. Впервые за многие годы со смущенной усмешкой подумал о себе: а что, справный мужик.
Витрина совсем не маленького Денисова магазина «Весна подарков» манила взгляды огненным разнообразием всевозможных сердец. Аж в глазах зарябило от красного цвета и всех его полутонов, как на демонстрации в Международный день солидарности трудящихся. Сердца-подушечки, сердца-открытки, светильники в форме сердца и воздушные шарики, плюшевые игрушки с сердцами в лапах, духи, куклы, россыпи брелоков и украшений, чайные пары, пепельницы, рамки для фото… А сколько людей! Продавщицы – ни дать ни взять сошедшие с подиума манекенщицы в бело-розовых платьях – с приветливой непринужденностью беседовали с покупателями, словно с хорошими знакомыми или даже родственниками.
Сквозь пеструю взвесь голосов и шарканье ног из глубины нарядного зала донесся смех Любы. Василий Игнатьевич вздрогнул и, как завороженный, пошел на эти воздушные, со звонцами, волнисто-яблочные звуки.
Она стояла вполоборота у стеллажа с подарками, что-то объясняя двум подросткам. Подстриженные белокурые волосы вились надо лбом, красивое молодое лицо выглядело усталым, но не изменилось. Так показалось Василию Тихонькому, сразу ощутившему на плечах бремя собственных лет.
Бесшумно отступив за стеллаж, он прокрался под его прикрытием ближе к Любе и присел в зарослях вещей как в скрадке. Пальцы безотчетно перебирали коробочки с ароматическими травами, аксессуары для ванной, а весь Василий Игнатьевич превратился в слух. Подростки удалились, и к Любе подошел Денис:
– Любви все возрасты попкорны! Это тебе, Любовь.
– Ой, спасибо, какие чудесные! А ты с семечек на кукурузу перешел? – снова засмеялась она, и послышался хрусткий шелест целлофана. Цветы подарил, понял Василий Игнатьевич.
– Народу тьма, а врут, что кризис.
– Будет хороший доход.
– Хорошо покупают белье «Ай лав ю»?
– Пять комплектов продали.
– А «Любовь» как продается? – проворковал Денис. – В смысле кукла.
Черти в омуте Василия Игнатьевича чуть не взбрыкнули. Представив хулиганскую ухмылку племянника, едва удержался, чтобы не высунуть руку между полками для доброго тумака. Купить любовь, продать любовь… Торгаш!
– Нынешний хит – грелка-сердце, – сухо ответила Люба.
– Я бы тоже не прочь погреться о горячее сердце в холод, – произнес Денис немного нечленораздельно, шурша пакетом. Наверное, закинул в рот горсть кукурузного средства против курения. Дальше они опять заговорили о неинтересных бухгалтерских вещах. И вдруг:
– …на медосмотр… в школу сторожем взяли.
– Он здесь? Где он?!
Согнувшись за стеллажом, Василий Игнатьевич летящими прыжками, как всполошенный заяц, рванулся к выходу из блестящего красочного мира… Опомнился только на уличной лестнице.
Денис вскоре вышел, приобнял за плечо:
– Чего сбежал-то, дядь Вась?
Василий Игнатьевич и себе не мог объяснить, почему так поступил, а Денису тем более. Пробормотал, багровея:
– Душно там… замутило.
Спускаясь по ступеням, чем-то довольный племянник мурлыкал под нос: «Либэ-либэ, любо-овь»…
Вкусно и быстро пообедали у киоска шаурмой в лаваше. Василий Игнатьевич остановил двинувшегося к машине Дениса:
– Ты езжай куда тебе надо, я по городу поброжу.
– Хорошо, – разрешил Денис. – Часы есть?
– Вот они, на руке, – показал Василий Игнатьевич.
– Без пятнадцати шесть будь, пожалуйста, напротив этого киоска. Видишь, через дорогу кирпичная аптека стоит? Вон там будь, заезд как раз удобный. Запомни: аптека, улица, киоск!
– Сам на трамвае приеду.
– Не вздумай, по новому адресу не найдешь. Прихвачу тебя ровно без пятнадцати шесть у аптеки. «Виагру» на весеннюю охоту не забудь купить, – хохотнул насмешник, – и далеко не ходи, дядь Вась, заблудишься!
…В деревне Василий Игнатьевич знал «в лицо» каждое дерево у троп, и каждое дерево на пути могло подсказать, сколько он километров прошел, а в городе впрямь легко заблудиться. Но не здесь, где голубым маяком сияет громада торгового центра и вся жизнь будто вращается вокруг него. Стремительная, нервная, шумная, течет городская жизнь в разные стороны по дну каменистых ущелий ручьями гудящего транспорта, человеческих потоков. Влечет людей в верткие стеклянные двери, как рыбные стаи в ряжи. Безудержная лавина затягивает в свою толчею, принуждая подстраиваться к общему бегучему ритму, спешить в переходах и круговоротах. Горячие запахи из открытых ларьков с шаурмой и шашлыком мешаются с бензиновыми парами, их разносит по переулкам февральский ветер; серое небо соткано из многотысячного дыхания, дыма и чада. Василию Игнатьевичу не хватало здесь просторного неба деревни, вольготного лесного воздуха – духа его, широты и глубины. Шагал наобум, чувствуя себя крохотным существом в разрезе распахнутого муравейника, присматривался к заманчивым вывескам и растяжкам. Все они зазывали куда-то, предлагали что-то и сливались в один мельтешащий базарный ряд. Качнув пятипалыми рогами, проскакал по верхам лось на фоне тайги. Скрылся из глаз…
Погоди-ка, застопорил себя Василий Игнатьевич и вернулся к вовсе не скачущему лосю – тот мирно стоял в рисованных шиповниковых кустах над дверью магазина «Охота & рыбалка».
Охотник & рыбак ходил по спортивно-промысловым секциям, восхищенно разглядывая выставочные вещи. Всякая казалась ему необходимой. Взять, что ли, сейчас пяток пластиковых уток? Нет, не в чем нести… или рюкзак купить? Давно пора сменить латаный старый… А эту автомобильную сумку-морозильник для хранения рыбы и дичи подарить бы Денису. Дорогая, правда, и мелковатая – сложно будет засунуть в нее, например, полутораметровую щуку. Если только хорошенько скрутить… Ого, какая лодка! Надувная, но, кажется, не резиновая. На ощупь другой материал. В похожую двухместку на двести кило нехилые деревенские мужики вчетвером садятся на спокойном озере. И ничего – ни разу не утонули… Спальный мешок, набитый стриженой верблюжьей шерстью, – наверное, теплый, обогревателя не надо… Чего только не изобрели люди для облегчения лесных тягот!
