Книга Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона (сборник), страница 49. Автор книги Ариадна Борисова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона (сборник)»

Cтраница 49

Яма нашлась, едва ливень пошел на спад. Но дома не было. Рядом с первым котлованом, полным черной воды, темнел второй. Судя по взорванной земле, не успевшей осесть и обкататься дождем, он был свежим.

Елена оперлась о какую-то железяку в груде исковерканных труб и беспомощно оглянулась. Ближний двор плавал в ореоле призрачного света. Влажный отблеск фонарей желтыми кляксами расплывался на шоколадном асфальте. У подъездов тусовалась молодежь.

Лучи автомобильных фар отчеканили в сумраке мужской силуэт. Он направлялся в ее сторону. Елена забеспокоилась: наверное, ее белый плащ виден издалека и выделяется в потемках. Неужели человек с дурными намерениями приметил в дожде женщину, бредущую к котлованам? Она присела за кучей мусора.

Ясно доносились звуки отдираемой от липкой глины обуви. Преследователь приближался. Коченея от страха, Елена затаила дыхание и увидела отсвет фонарика. Услышала затрудненное дыхание мужчины… близкое хлюпанье подошв… Едва не потеряла сознание, когда он возник перед ней.


– Она улетела! Улетела! – вскрикивала Елена в полубеспамятстве, плача на плече Юрьева.

– Ну что с тобой, Леля, что с тобой делается? – прижимал он губы к ее мокрым волосам и лбу. – Ты пила водку? С кем, почему?

Елена уперла ладони ему в грудь. Он хотел удержать, но она отстранилась:

– Как ты меня нашел?

Юрьев вытащил из кармана куртки блокнот:

– Твой?

– Где ты взял его?..

– В почтовом ящике. Но сначала обзвонил твоих коллег, кого знаю. Роман Афанасьевич вспомнил адрес, который ему дали в прес-службе полиции. Я поехал, это за три улицы отсюда, а там квартира опечатанная, я подумал, что мы разминулись…

– Мы разминулись.

– Я вернулся и увидел в ящике пакет. В пакете оказался блокнот, я нашел в нем адрес Антонины. Вот еще записка, в ней несколько слов.

«Не ищите меня», – прочла Елена на клочке бумаги.

Подошла к котловану. Сбоку край ямы был словно обкромсан, из него торчали засыпанные землей, проваленные ступени крыльца с остатком гнутых перил. В черной воде плавали звезды.

– Я не знаю, кто она и где, – сказала Елена сипло. – Я спрашивала ветер. Он тоже не знает. Посвети мне, пожалуйста, я хочу посмотреть на свое отражение.

Юрьев не стал спрашивать – зачем, просто крепко сжал ее руку.

В темном зеркале воды отразились женщина и мужчина. Больше ничего в отражении не было.

– Ялетаюночьюнаулице.

– Мы оба летаем, – поправил Юрьев.

– Ялетаюно…

– Универсальная фраза. Можно убирать одно слово, а она все равно остается законченной. Вот послушай:

Тыиялетаемночьюнаулице.

Тыиялетаемночью.

Тыиялетаем.

Тыия.

Вкус груши

Непонятно, где я нахожусь. Окно в палате незарешеченное, вид из него неплохой: море зелени с пестрыми крышами, голубые горы сливаются вдали с небом. Ни вышек с автоматчиками, ни колючей проволоки. Вероятно, это какая-нибудь научная лаборатория, где с такими, как я, проводят психологические опыты.

Сначала меня долго и нудно допрашивали следователи. Рядом сидел психолог и следил, чтобы вопросы не были сильно въедливыми. Я ничего лишнего не ответил. Потом привезли сюда. Обычные врачи осмотрели мой организм и никаких таблеток не выписали. Значит, я здоров, просто они предполагают, что псих. После всех пришла Валентина Александровна (вчера и рано с утра сегодня). Имя у нее длинное, а волосы короткие. Главное определение для них – слово «очень»: очень густые, очень черные. И очень торчком. Дома я чищу похожей щеткой школьные ботинки, поэтому и Валентину Александровну зову Щеткой. Не вслух, конечно. Стараюсь не смотреть ей в глаза – чего доброго, догадается о смешном нике. Сказала, что психотерапевт, а сама, похоже, гипнотизер.

Болтает о всяком-разном, будто знакома со мной сто лет: бла-бла-бла. Половину ее трепа я пропускаю мимо ушей. Прекрасно знаю – это отвлекающий маневр для расслабления психов. Сижу начеку. Щетка произносит с десяток незначительных фраз и вдруг задает хитрый вопрос. Думает, от неожиданности я проговорюсь. Всматривается внимательно, кожей чувствую и краснею. Явно читает в эту минуту мысли. Интересно, как они выглядят в ее глазах? Как бегущая на моем лбу строка? Или как разноцветные пазлы, которые нужно собрать и сложить в картину? Мелькают ли в них части Мысонка? Я думаю о нем каждый день.

Ну, пусть попробует сложить картину. После обследования меня все равно отправят либо в сумасшедший дом, либо в тюрьму для неисправимых малолетних преступников. Исправить уже ничего нельзя. Я ни в чем не виноват, но психов побаиваюсь, поэтому решил – в тюрьму.

Щетка принесла пакет с фруктами, две коробки цветных карандашей, чинилку и пачку листов для рисования. Ужасно надоела, но без нее я взвыл бы со скуки. Компьютера и телика в палате нет, книжки на полке детские – прочел их еще в первом классе. Телефона, кажется, не положено, да и нет у меня мобильника. На даче оставил… Обнаруживаю в руке карандаш. Взял его почти бессознательно. Карандаш серый.

Серого котенка подарила мне на мой четвертый день рождения мама Вари.


Малыш отчаянно пищал и царапал руки. Меня спросили, как я хочу его назвать. Я сказал – он как мышонок. Получилось «мысонок», я не выговаривал букву «ш». Кот вырос большим, а кличка осталась. С той же не выговариваемой в четыре года буквой.

Вот кто знал обо мне все. Наш Мысонок. Наш веселый, красивый, самый умный кот. У него были рыжие глаза с огоньком, мягкая светло-серая шерсть и рокочущий голос, который поднимался к горлу откуда-то из глубины. Сидя на подоконнике, со спины кот походил на покрытую махровой пылью матрешку.

Я разговаривал с ним. Он легко вспрыгивал мне на колени. Слушал, время от времени окатывая мое лицо огневым сиянием, и тарахтел, как мотор далекого трактора: «Мм-Ар-ртем-мм»… Мысонок любил мое имя.


Теперь он живет у меня в груди. Ворочается, царапает сердце. И я «выпускаю» Мысонка. Кот медленно возникает на бумаге – бархатистый и серый, правая передняя лапка в белом носочке, как будто на три остальные не хватило белых ниток. Нос мой щемит от слез, смахиваю с рисунка каплю. Щетка, кажется, не заметила, смотрит на голубые горы в окне. Не поворачивая головы, говорит:

Роскошная кошка.

Кот,поправил я.

Твой?обернулась.Извини, действительно кот. Как его зовут?

Мысонок.

Мысонок? Здо́рово! Скучаешь по нему?

Закрываю кота чистым листом. Рисунок сделал моему сердцу больнее, чем было. Сдуваю со щеки каплю.

Он… умер?

Вот дотошная…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация