Страх расплылся в воздухе точно кисель, стало трудно дышать. Казалось, кошмарные огры с наручниками и кляпами подкрадываются к дому.
Тетя Надя кинула вниз две подушки и передала мне завернутую в одеяло Бэмби:
– Уложи Маришу, постарайся не разбудить.
Я спустился с Бэмби на руках и поместил ее на коробе. Взмыл на лестницу. Вся суета не заняла и пятнадцати секунд.
Кто-то хлопнул дверцей машины.
– Сиди тихо, Артем, – свесилась надо мной тетя Надя. – Заткни уши и молчи. Молчи, что бы ни случилось!
Лязгнул железный засов калитки. Она скрипнула.
Крышка подполья закрылась. Мы со спящей Бэмби очутились в темноте, как заживо погребенные в склепе. Правда, тонкие лучи электрического света все-таки проникали сюда сквозь щели и трещины в половицах.
Я поднялся по ступеням выше и прильнул ухом к расширенной щели крышки: как раз грохнула дверь сенцев.
– Кто там? – спросила тетя Надя.
– Дед пихто! – весело ответил хрипловатый мужской голос. – Открывай, хозяйка, дядя Сеня за пацаном пришел!
…и я понял, что это значит, когда говорят «Душа ушла в пятки». Дверь мягко отворилась на смазанных петлях…
Мои ступни вмиг окоченели, и на лбу выступил холодный пот. Сердце вспухло и затрепетало. Я почти не дышал, но, кроме громкого сердечного стука, слышал все. Далекий собачий лай, мыший писк в норке под досками картофельного закута, колебание листьев и комариный звон за окном, взволнованное тарахтение «моторчика» в груди Мысонка и множество-множество других звуков. А главное – тяжелые шаги переступившего порог мужчины и щелканье жевательной резинки на его зубах. Вслед за тем в моих глазах посветлело, словно в подполье загорелись свечи.
Такое бывает во сне. Я пытался проснуться и не просыпался. Потому что это был не сон. Мне снова сделалось жарко.
– Где Артем?
– Я увезла детей на лето к своей матери.
– Куда увезла?
– Мама живет в другом городе.
Спокойный голос тети Нади резанул меня по сердцу. Я же знал, что ее мать умерла.
– Ты его спрятала!
Человек протопал за печку. Шагнул дальше. Клацнули дверцы шкафа, громыхнула крышка сундука. Послышался шорох занавесок… шаг… два… еще два… Человек встал над моей головой! От силы два с половиной сантиметра отделяли мой затылок от подошв его обуви. Я совсем перестал дышать и впервые в жизни подумал о Боге. О Господи, думал я, спасибо, что папа не прибил кольцо к крышке подполья! Спасибо, Господи, что тетя Надя не успела расстелить мою раскладушку! Всей покрывшейся мурашками кожей я ощущал над собой присутствие человека, которого боялся как никого на свете.
Я оглянулся на Бэмби. Она спала. Безмятежно и бесшумно, без малейшего сапа. Наверное, видела хорошие сны. Она не знала о существовании на земле огров и приходе одного из них в наш дом… И тут к моему обостренному слуху и зрению добавилось обоняние.
Я унюхал запах жвачки.
Ее аромат.
Со вкусом груши.
И отдушкой омерзительной слюны.
С тошнотворным перегаром табачной слюны.
Несмотря на ужас и гадливость, мгновенно подключилось воображение. Перед глазами замаячил желтый, сочный, светящийся от спелости плод, напитанный человеческой жидкостью. Десятки плодов. Страшный сад страшных плодов… Разве так бывает? Разве с людьми случаются настолько невероятные совпадения? Так действительно бывает?!
Так и было.
Желудок дернулся и сжался от спазма. Видение исчезло. К горлу взлетела кашица недавнего ужина. Полупереваренные сосиски. Я сглотнул их. Я сумел беззвучно протолкнуть кислую кашицу обратно в живот. Усилие, равное, должно быть, поднятию гантелей весом в полста кило.
Никогда не буду есть сосиски.
В моей психике началось состояние аффекта. Щетка… вернее, Валентина Александровна правильно все объяснила.
Огр отошел и плюхнулся на табурет. Крепления табуретных ножек заскрежетали. Я вцепился в рукоять топора на приступке и еле выровнял вдохи и выдохи. Легкие чуть не лопнули от напряжения.
– В окно детей выкинула? Гляди, промокнут, гроза собирается.
– Я здесь одна. – Тетя Надя помешкала. – Но Игорь скоро приедет. Жду его с минуты на минуту.
Он рассмеялся:
– Электрички четыре часа назад отъездили. Неужто Игорек все еще колесит на своей развалюхе? Или новую машину купил? «Бугатти», «Феррари», калину-малину? – Голос его повысился. – Черта с два! Нет у него таких денег! И в городе его нет! Не ври мне, поняла?!
– Но я…
– Ты врешь, – проговорил он сдержаннее. – Игорек в длительной командировке. Таисия с подружками созванивалась, рассказали ей все. Несложно было разведать, что ее бывший зашибает нынче деньгу на строительстве комбинатов. А дачный адресок твои же коллеги по телефону подсказали… Чего вскинулась? Ай-ай, грешно думать о людях дурное! Люди кое-как название деревни вспомнили, чтоб хорошие знакомые навестили тебя по-приятельски. Вот я и приехал с визитом издалека. Решил сделать подарок Таисии – привезти ей ребенка на лето. Родная мать, имеет законное право пообщаться с сыном, а Игорек пусть вспомнит, как выступал против меня на суде… Я ничего не прощаю.
– А если бы… мальчик не захотел… с вами поехать? – с заминками спросила тетя Надя.
Под увесистым телом снова затрещали ножки табурета.
– Мал еще хотеть, не хотеть. И не твоего ума это дело. Артемка мне племяш, сын моей любимой сестры, а тебе никто. Он и своему, так сказать, папаше никто. Игорек Таисию с ребенком взял. Привычка у него такая – с детьми баб в жены брать, хе-хе. Со своими-то аут, ты в курсе?
Пауза наполнилась табачно-грушевым дыханием. Я закрыл глаза.
Я не верил. Ни одному слову. Этого лгуна. Самого Поганого Из Всех Поганых Огров и Лгунов.
– Ну, прекрати кукситься! Грозы боишься? Все женщины почему-то боятся грозы. – (Я так и представил розового червя, извивающегося в гнусной усмешке.) – А налей-ка кофейку. Найдется? Раз некуда торопиться, я, пожалуй, перекантуюсь здесь до утра. Полтысячи кэмэ гнать – это тебе не хухры. Да еще досюда из города.
Брякнул снятый с плитки чайник. Дзинькнула чашка, забулькала вода. Громко прошуршала бумага – Огр высыпал печенье из пачки на стол. Со смачным харканьем выплюнул на пол комочек жвачки. Она упала недалеко от крышки подполья. Запах слюны и груши умножился, терзая мой желудок. Я задышал ртом.
– Надеждой тебя зовут? Надеждой? Четкое имя. В общем, Надежда, не переживай. Как говорится, надейся и жди. Отдохнем, поболтаем… а-ха-ха-ха!
Сквозь щели по моей голове замолотил мерзкий хохот. Так хохотали гиены в программе «Animal Planet». Отсмеявшись, Огр зазвякал ложкой. Он в самом деле не торопился. Звуки его движений – шарканье подошв под столом, всплеск и хлюпающее всасывание кофе, клекот глотков – были несуетливы. Кажется, нам с Бэмби придется торчать в «склепе» до утра…
