У стен есть уши, у тьмы – глаза, у страдания – время, у любви – бесконечность…
Под звездами
– А у кого-нибудь бывает такое: вот ты одна в темноте, и кажется, что за тобой кто-то стоит и дышит в спину?
Совершенно закономерный вопрос, если сидишь у костра, из-за яркого огня которого летняя ночная мгла кажется особенно плотной и наполненной тайной, чужой жизнью.
Маруся оглядела любимые лица людей, улыбавшихся ей сквозь языки пламени. Рядом с ней сидела бабушка, милая, дорогая, – друг, все понимающий. Справа от бабушки примостилась на чурбачке младшая Марусина сестра Маринка, появившаяся на свет на шестнадцать с половиной лет позже Маруси и, справедливо говоря, благодаря исключительному Марусиному терпению. Четырнадцатилетняя Марусина дочка Аля, стройностью и тревожной робостью подобная олененку, смотрела прямо в глаза матери, ожидая ответа на прозвучавший вопрос. Варя, главная и самая давняя подруга Маруси, молча кивнула, явно не собираясь отвечать первой.
Маруся словно со стороны взглянула на собравшуюся у костра компанию. Пять женщин разных возрастов.
«Надо же, – подумала она, – только женщины собрались. Странно. Одни женщины. Что-то в этом грустное, ненадежное. Такая ясная ночь. Поднимаешь голову вверх, к небу, и встречаешься глазами с мириадами звезд. Все эти тысячи тысяч светил и планет обещают тебе вечную любовь и надежду на счастье. Голова кружится от этого звездного гула, и поневоле ждешь объятий любимого человека или хотя бы нежного его прикосновения. В такие моменты веришь в гармонию жизни и ее справедливость. Почему же вместо блаженного наслаждения редким покоем возникает беспокойство и ощущение, что во тьме за твоей спиной притаился кто-то страшный?»
– Марусь, у меня все школьные годы такое было, и не в темноте, а при свете дня, – послышался добрый Варин голос. – У меня даже игра особая возникла: поднимаюсь в подъезде по лестнице и чувствую ЭТО САМОЕ за спиной. Я – хоп: оборачиваюсь. Конечно же, совершенно неожиданно для ЭТОГО. И, ясное дело, никого и ничего не обнаруживаю. Но я-то уверена: за мной никого нет не потому, что ЭТОГО не существует. Просто ОНО теперь впереди. ОНО всегда оказывалось быстрее меня. В общем, бежала я домой через три ступеньки, чтобы поскорее избавиться от этой жуткой жути. За школьные годы личный рекорд поставила по скорости бега вверх по лестнице.
Маруся поежилась. Она хорошо знала, что у Вари с лестницей собственного подъезда связаны по-настоящему трагические воспоминания. Столько лет прошло, а тот ужас не забыть.
– А у меня днем ничего такого не возникало, – бодро заявила она, чтобы отвлечь подругу от ее печалей. – Только вот так: ночью, на даче. И кажется: из кустов – ОНО выглядывает.
Последние слова Маруся произнесла с подвыванием.
– Да ну! Чего вы все выдумываете! – презрительно фыркнула сестрица Мариша. – Никогда и ничего я такого не чувствовала. Реальных людей надо бояться, живодеров, а не это самое ваше ОНО.
– А я тебе скажу, почему ты ничего такого не испытывала, – слегка обиделась Маруся. – Это потому, сестричка, что за твоей спиной всегда были мы! В частности, я. Ты когда-нибудь одна в школу – из школы ходила? Не было такого!
– Было! В старших классах! – запротестовала Маришка.
– Ха! В старших! В старших уже не то! – по-девчоночьи хмыкнула Маруся. – У тебя к тому времени выработалась полная уверенность в надежности собственного тыла.
– Эй! Ты спросила – я ответила! – возразила сестра.
– Мариша права, – вздохнула бабушка. – Бояться надо не самой тьмы и не своих фантазий, а людей. Такие темные люди иной раз встречаются, что и днем от них шарахаешься, как от пропасти.
– Хорошо, если шарахаешься, а иногда так и тянет к ним, как мотылька на огонь, – назидательно произнесла Маруся, пристально глядя на дочь.
В последнее время она особенно остро чувствовала беззащитность своего ребенка перед жизнью: девочка выглядела уже вполне взрослой, оставаясь при этом доверчивой, по-детски открытой глупышкой. Маруся помнила свои юношеские приключения и с ужасом понимала, что от многого она свою дочь не убережет. Да что там – от многого! Ни от чего не убережет. Каждый живет свою жизнь сам. В этом и заключается главная жестокость и главное приключение человеческого существования.
– А я еще вот о чем недавно думала, – продолжила Маруся. – Вот говорят: страх – удел неверующих. Верующий человек полностью полагается на Бога, потому и страха не знает. Ну хорошо. Вот ты верующий, допустим. Идешь себе, страха не ведаешь. А за тобой крадется неверующий с ружьем или с каменюкой. Всегда ли Бог сбережет?
– Это практически тот же самый вопрос, как «всегда ли добро побеждает зло», – задумалась Варя. – И знаешь, на моей памяти – практически всегда. Только добру порой очень много времени требуется, чтобы победить. Потому и возникает ложное ощущение торжества зла. Мы же нетерпеливы. Нам сразу и все подавай. Являй чудо, и все тут. Кстати. Верующие разве не боятся? Они боятся Бога. Разве не так?
– А что такое – Бога бояться? – спросила бабушка. – Это жить по Его законам. Всего-навсего. Не отступать. И будь что будет. Все принимать. Положено, чтобы тебе удар в спину нанесли, – это все равно случится. Но почему? Может, сила молитвы твоей была невелика? Или вера слаба? Вон, Серафим Саровский лютого медведя укротил верой и безбоязненностью.
– Эх, – вздохнула Варя, – вот это «будь что будет» – самое страшное и есть. Никогда заранее не знаешь, что будет. Ведь приключиться может очень даже страшное. И совсем неожиданно. Можно ли быть готовым? Ко всему ведь не подготовишься. Человек слаб…
Маруся подумала: вот посмотрел бы на них кто-то совсем чужой, запросто мог бы подумать, что они колдуют тут, у костра. Их же пять! Пентакль! Пятиконечная звезда – заветный символ ведьмовства. У колдунов пентаграмма – символ позитивной силы и защиты. Пятиконечная звезда – амулет чародеев. Она защищает их от нападений демонов и духов, к тому же позволяет им общаться с демонами и даже повелевать ими.
Маруся еще девчонкой, когда в стране шли повальные разоблачения коммунистических идеалов, вычитала занимательные факты, связанные с любовью большевиков к пятиконечным звездам. Кто-то даже сделал открытие: руководство страны, все поголовно, увлекалось сатанизмом. И вовлекало все население в поклонение духу зла. Отсюда и октябрятские звездочки. Чтоб с детства приобщались, незаметно для себя.
Вторым открытием для Маруси был факт, что обвинение коммуняк в сатанизме – чистейшей воды клевета. Сатанисты считают своим главным амулетом перевернутую звезду, тогда как все советские звезды, включая кремлевские, были звездами с одной верхней точкой. Однако мысль о том, что магия и колдовские обряды серьезно изучались строителями новой идеологии и применялись ими на практике, казалась бесспорной. Кто, как не демоны, были в подчинении у строителей новой жизни, истреблявших миллионы людей «именем народа»? Древние колдуны использовали для своих обрядов круглые диски из глины, воска, меди или серебра, на которых выдавливалась пентаграмма. А сколько таких невинных значков – «звездочка в кружочке» – носили на груди ни о чем не подозревающие советские человеки?
