В этот момент в дверь к Марусе тихонько поскреблась дочка:
– Мам, а можно я с тобой сегодня посплю?
– Прыгай, сокровище, – пригласила Маруся. – Давай, пока папа не вернулся.
– Мам, а можно я скажу, что загадала, когда звезды падали?
– Нет. Не сбудется ведь!
– Хорошо. Тогда я тебя просто спрошу. Можно?
– Конечно.
– Ну вот если человек сказал, что позвонит, а сам не звонит… Он позвонит или нет?
– Вот ты о чем, моя маленькая! Что ж мне сказать тебе? Позвонит или нет? Я не знаю. Я ничего не понимаю в мужчинах. Я не знаю, что и почему происходит. Почему человек обещает позвонить или приехать, а потом не объявляется совсем. Никогда. Хотя обещал. Случаются странные вещи. Просто знай это. И не жди так, чтобы сердечко рвалось. Может быть, позвонит, может быть, не позвонит. Может быть, стерся твой номер, может, потерялся телефон. В любом случае знай: все к лучшему.
– А у тебя так тоже было? – жадно спросила Алька.
– Было. И я до сих пор не знаю ответа на один вопрос из времен моей юности. Но смотри: у меня есть любимый муж, вы… Все же к лучшему? Разве не так?
– Так, но… Но, может быть, он позвонит?
– Спи, моя радость, усни. Завтра будет новый день. И все произойдет, чему суждено. Спи.
Самое скучное лето
Дочка уснула быстро. А Маруся лежала без сна, вспоминая свои давние вопросы. Как все в жизни повторяется! И она когда-то вот так же ждала, томилась, надеялась, не понимала…
Бабушка той весной сломала ногу. На даче ее одну никак нельзя было оставить. Кроме того, у родителей случился переходный возраст: они все время ругались, хоть и старались скандалить «не при ребенке». А у Маруси оставались последние в ее жизни школьные летние каникулы. Последние. Других не будет. Она себе столько уже намечтала про них! И ей даже клятвенно обещали. Круиз по Средиземному морю – раз! И белые ночи в Швеции – два!
Никогда прежде ее не обманывали. А вот – обманули. И еще как! Все сошлось против нее: и судьба, и разлюбезные папочка с мамочкой.
– Марусь, будь человеком! С бабушкой просто некому остаться, пойми, – отчаянно убеждал отец. – Мы в раздрае, сама видишь. Бабушка беспомощна. Есть такое слово – «надо». В следующем году точно поедешь – обещаю!
– Ты в этом обещал, – отчаянно напомнила Маруся.
– Но кто же знал про перелом! – с горечью возразил папа.
Крыть было нечем. Про перелом бабушкиной ноги никто не знал, это точно. И родителей сейчас напрягать было опасно. Вдруг перепсихуют и пойдут разводиться? Пришлось согласиться.
– Только учтите! Вы испортили мне самое лучшее лето моей жизни. Мне не о чем будет вспомнить! – прорыдала дочь, дав согласие просидеть безвылазно три месяца на даче.
– Не горюй! – посоветовала бабуля. – Кто его знает, как потом вспомнится тебе это время.
– Я знаю, как вспомнится, – отмахнулась Маруся.
И продолжать не стала. Ясно же всем, что останется в голове о лете, проведенном на даче в одиночестве. Не лето, а ссылка. О чем говорить?
Переехали. Зажили. Вообще-то Маруся любила оставаться с бабушкой. В городе они вместе не жили, виделись от случая к случаю, зато летом, на даче, общались как лучшие подруги. Даже когда собиралось в их доме много народу, бабушка и внучка главное внимание уделяли друг другу.
Загородный дом построил бабушкин папа еще в конце послевоенных сороковых годов. Он вдохновился творением художника Лагорио «Дача». Репродукция этой самой картины так и висела в дачной гостиной. Маруся в раннем детстве была уверена, что живописец запечатлел именно их дом, только забор у них выглядел иначе и клумбы перед главным входом не было. Прадедушка явно был фантазером и мечтателем. Никому в их загородном поселке и в голову не пришло создать нечто подобное. На высокий деревянный двухэтажный дом с двумя башенками приходили полюбоваться из близлежащих поселков и деревень. Потому-то и пришлось прадеду воздвигнуть глухой двухметровый забор: уж очень бесцеремонно вторгались соглядатаи в их обыденную отпускную жизнь.
Лето стояло жаркое. По утрам Маруся бегала за молоком и творогом к молочнице в соседнюю деревню, потом они завтракали с бабушкой на веранде. После завтрака внучка вовсю наслаждалась тайной, которую открыла ей бабушка. Тайна заключалась в особом пространстве, о котором девочка, выросшая на даче, и не подозревала и которое теперь принадлежало ей.
– На вот тебе, – вручила бабушка в день их переезда за город старый почерневший ключ. – Твое время настало. Поднимайся по правой лестнице до самого верха. Отпирай дверь. И разбирайся сама: там теперь все твое. Когда-то мой дорогой папа отвел мне этот уголок. А когда ты появилась, заперли мы дверь наглухо, чтобы младенец не залез куда не следует. Я теперь выше первого этажа со своей ногой не рискну подняться. Так что – хозяйничай. Мне там было хорошо. И тебе будет.
Маруся, не веря, что ей где-то тут может быть хорошо этим пропащим летом, отправилась наверх. Скептическая улыбка, застывшая на ее лице, недвусмысленно обозначала, что она обо всех этих так называемых тайнах думает. Первый и второй этажи дома родители отремонтировали прошлым летом. Наверное, остальное отложили на потом. А теперь им не до того. Им ругаться интереснее и попрекать друг друга какой-то ерундой.
– Вампиры! – произнесла Маруся обиженно, вспомнив, как и что говорили друг другу мать с отцом, не смущаясь ее присутствием.
Она распахнула незапертую дверь в конце коридорчика и оказалась на площадке перед другой дверью: дощатый некрашеный пол, блеклые обои, кое-где отставшие от стен, облупившаяся краска на двери. И запах старины. Пахло прошлым, тем, чего не вернешь. Маруся сразу поняла, что ключ, врученный бабулей, отомкнет именно эту старую дверь. Так и получилось. За дверью оказалась очень светлая полукруглая комната. Свет настойчиво пробивался сквозь пыльные стекла окон. Вид открывался восхитительный. Маруся долго разглядывала соседние участки, дома, лес на горизонте, небольшое озеро за лугом и излучину речки, в которой она когда-то в туманном младенчестве научилась плавать.
– Неужели это все теперь мое? – изумилась она. – Неужели бабушка подарила мне эту комнату навсегда, а не только на это несчастное лето?
Она скатилась по лестнице вниз, не сдерживая восторга и умиления:
– Бабуль! Бабуль! Это ты мне? Насовсем? Комнату?!
– Конечно, тебе, и конечно, насовсем! – улыбнулась ей навстречу бабушка. – Мой этаж теперь первый. Да я давно уж туда не поднималась. Еще тем летом решила, что подарю тебе этот ключ. Правда, думала, что на выпускной. Но почему бы и не сейчас, а? Там пыльно, наверное? Убираться долго придется, окна мыть.
– Я все сделаю, бабуль! Там так классно! Все вокруг видно! – не унималась Маруся.
– Да, все вокруг видно. Твой прадедушка говорил: всех своих женихов я за километр смогу отслеживать. Особенно с башенки.
