– Прекрасно, когда между супругами такое взаимопонимание, – прокомментировал Мельников, садясь за руль, и было непонятно, то ли он говорит об этом с иронией, то ли совершенно серьезно.
Гольцову стало неуютно и, пристегиваясь, он нерешительно поинтересовался:
– А что, разве с Жанной у вас по-другому?
– У нас с Жанной? – не поворачивая головы, переспросил Николай Николаевич. – У нас с Жанной так же. Как Жанна скажет, так и сделаем.
– Ну, вот видите… – обрадовался Анатолий и выпрямил спину.
– Вижу, – подтвердил Мельников и очень спокойно добавил: – Но поступаю так, как считаю нужным, хотя со стороны, – он бросил испытующий взгляд на Гольцова, – может показаться, что я подкаблучник.
«Конечно, подкаблучник», – возликовал Анатолий, но в целях мужской солидарности произнес, что на самом деле это только кажется.
– Это вы мне как подкаблучник подкаблучнику? – странно пошутил Николай Николаевич, и у Гольцова снова возникло ощущение, что над ним недобро посмеиваются.
«Не надо ехать!» – промелькнуло в сознании Анатолия в момент, когда Мельников выехал со двора, но вместо того, чтобы довериться собственной интуиции и отказаться от визита в Дмитровку, Гольцов, влекомый порывом, набрал номер жены в надежде, что та сейчас скажет: «Вернись, ну его, этот банкет, к черту! Давай проведем вечер вместе. Сто лет нигде не были». Однако вместо этого Аня просто пожелала счастливого пути и объявила, что пойдет в ресторан прямо с работы, потому что ничего, как обычно, не успевает.
– А чем твои сотрудники тогда занимаются? – проворчал разочарованный ответом супруги Толя.
– Тем же, чем и твои. Ждут конца рабочего дня.
– А у тебя, конечно, конца рабочего дня не предвидится? – иронично поинтересовался Анатолий и, покосившись на Мельникова, добавил: – Знаешь, Анют, ты просто не умеешь наладить работу в своем департаменте. И, кстати, незаменимых у нас нет.
– У вас – нет, – согласилась с мужем Анна и попросила: – Позвони, как доберетесь! И передавай привет Мельниковым.
– Передам, – буркнул Гольцов и с раздражением начал засовывать сотовый в нагрудный карман.
– Вы никогда не думали, почему в семье Стива Джобса был введен запрет на пользование гаджетами? – неожиданно поинтересовался Николай Николаевич.
– Мне все равно, – отмахнулся Анатолий и уставился в окно.
– Стив Джобс был осведомлен о том, каково вредное воздействие мобильных телефонов на организм человека, и потому берег своих детей.
– И что? – Гольцов никак не мог понять, куда клонит Мельников.
– Да ничего. – Николай Николаевич по-прежнему смотрел на дорогу. – Просто я думаю, что в семье Стива Джобса никому не пришло бы в голову засунуть телефон в нагрудный карман. В отличие от вас…
Анатолий растерянно посмотрел на сидевшего рядом Мельникова и быстро вынул сотовый, пытаясь сообразить, куда определить телефон-убийцу. После слов Николая Николаевича вариант с карманами отпал сам собой.
– Положите в бардачок, – подсказал Мельников и показал поворот: в салоне мелодично запикало.
– Забуду, – отказался от предложения Гольцов и снова завертел головой по сторонам.
– Ну и что? Забудете и забудете. Что случится-то?
– Вдруг Анюта звонить будет…
– Не будет звонить вам ваша Анюта, – не отрывая взгляда от дороги, со знанием дела прокомментировал Николай Николаевич.
– Мы всегда связываемся перед сном, если оказываемся не вместе, – отказался верить предсказанию Мельникова Анатолий и положил сотовый на заднее сиденье.
– Зачем? – пресно поинтересовался Николай Николаевич. – Это же формальность – все эти ваши «Спокойной ночи, зайчик», «Спокойной ночи, зайка». По телефону можно наговорить все что угодно, а потом выйти – и пойти по своим делам.
– То есть налево?
– Какая разница: налево или направо. И вы, и Жанна не понимаете, что на самом деле сотовый – это очень мерзопакостная вещь. Во-первых, технологии дошли до того, что я легко могу определить ваше местопребывание, даже если вы не отвечаете на мои звонки. Во-вторых, при определенных усилиях я всегда могу получить распечатку, чтобы вычислить нужный мне номер. Вы думаете, что мобильный вас страхует, а на самом деле – он вас компрометирует. И потом, если вы разговариваете рядом с собеседником, то семьдесят процентов информации слышно, даже если вы рукой пытаетесь прикрыть трубку. Поэтому – выбросите свой сотовый и начинайте жить по-настоящему. Уж поверьте мне!
Последние слова Мельников произнес с такой злобной уверенностью, что Гольцов опешил. Во-первых, ему было не совсем понятно, почему Николай Николаевич автоматически объединил его со своей женой. Во-вторых, смущал сам ход мыслей Мельникова: какая-то распечатка, какой-то номер, какие-то семьдесят процентов подслушанной информации. И еще: прежде Анатолий никогда не чувствовал этой кричащей назидательности в словах старшего товарища. Наоборот, реплики Николая Николаевича всегда были ироничны, но вместе с тем никогда не задевали присутствующих. А сегодня Гольцову показалось, что тот сознательно пытается вызвать у него неприятные чувства.
«Зачем?» – недоумевал Анатолий и испытывал острое желание снова позвонить Анне, но в присутствии Мельникова сделать это было неудобно. «Позвони сама!» – мысленно взмолился Гольцов и приготовился ждать.
– Вы, молодые, – продолжил Николай Николаевич, – не понимаете очевидных вещей и пытаетесь контролировать друг друга вместо того, чтобы доверять и довольствоваться малым. Ну вот скажите мне, Толя, какая необходимость отправлять эсэмэс жене каждые полчаса?
– Да я и не отправляю, – начал оправдываться Гольцов.
– Да при чем тут вы? Я в целом, – перебил его Мельников. – Пусть не жене, не мужу, пусть подруге или любовнику. Как с ума все сошли! Вот, например, получаю от Жанны: «Ты где?» Что это значит – «Ты где?»
– Это значит, где ты находишься.
– Я понимаю, – согласился с Анатолием Николай Николаевич. – А если я отвечу: «Я здесь»? Что вы будете делать? «Здесь» – это где?
– «Здесь» – это вообще, – Гольцов подключился к размышлениям старшего товарища. – Обычно вопрос «Ты где?» подразумевает определение точных координат: где и когда.
– А еще он может подразумевать: «Сколько личного времени у меня осталось?», или «Когда ты явишься, чтобы успеть убрать все следы?», или «Где черт тебя носит, я хочу есть, спать, гулять и так далее?»
– Мне кажется, Николай Николаевич, вы усложняете.
– Нет, дорогой, – возрадовался Мельников. – Это вы с Жанной упрощаете и думаете, что правы. И даже не хотите себе представить, что у каждого слова много смыслов. И от того, как вы их считываете, ваша жизнь идет либо правильно, либо неправильно.
– Никогда об этом не думал, – признался Гольцов и схватил с заднего сиденья телефон.
