– Почему?
– Да потому что в определенный момент все время смотрела Мельникову в рот, а надо было смотреть по сторонам. Глядишь, отрыла бы для себя чего-нибудь сто́ящее. Точнее – стоя́щее. Поняла, Ань?
Гольцова молчала.
– Секи момент, дарлинг. – Жанне нравилось использовать заморские словечки. – И помни, если че, можешь рассчитывать на меня: и квартиру предоставлю, и прикрою.
– Какую квартиру? – растерялась Анна.
– Свою. Чистенькую. Однушку. А я разве не говорила?
«Конечно, нет», – хотелось выпалить Гольцовой, но она удержалась, потому что прекрасно изучила Жанкину склонность к суевериям: пока свою задумку не реализует до конца, никогда не поделится. «Хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах», – частенько декларировали супруги Мельниковы, и поэтому со стороны могло показаться, что все жизненные блага сваливаются им на голову.
– И че ты молчишь? – Жанна ждала от Анны хоть какой-нибудь реакции.
– А что я должна сказать?
– Ниче. Просто, если че и надо, имей в виду. Только заранее скажи…
– В этом нет необходимости, – отказалась Аня и спешно попрощалась.
– Не приедешь? – с тоской поинтересовалась Жанка, не испытывая и тени неудобства перед подругой, особенно если учитывать вчерашнее банное представление.
– Нет.
– Как хочешь! – Тут же обиделась Мельникова и отключилась.
Вторая половина рабочего дня с лихвой возместила неплодотворную первую. К пяти часам стало ясно, что выйти из Администрации Анна Викторовна Гольцова сможет не сразу: завтра утром губернатор уезжал на экономический форум, что означало напряженные ночные бдения для всего Информационного департамента. Но Аня своих сотрудников жалела, поэтому оставила только специалистов по экономике и статистике, а остальных благополучно отправила домой.
– Я не пойду, – воспротивилась распоряжению начальницы Вика Долгановская.
– Это почему же? – удивилась отпору Анна.
– Потому что, Анна Викторовна, я тоже хочу участвовать.
– В чем, Вика?
– В подготовке, – Долгановская, разумеется, плохо представляла себе, что такое участие в подготовке материалов к визиту губернатора. Ей казалось, что любую речь или отчет можно составить путем выборочной компиляции выдержек из Интернета (в этом ее убедила высшая школа). Главное – «придумать связки», так выражался ее преподаватель по литературному редактированию.
«Пора девочку из секретарей убирать», – решила про себя Анна и сразу же предупредила: – Вика, это не оплачивается.
– Ну и что, – рвалась та в бой. – Зато где я еще такому научусь?
– Не исключено, что нигде, – согласилась с ней Аня и разрешила остаться.
Определив для себя круг работы, Анна вспомнила, что в течение дня они ни разу не созвонились ни с мужем, ни с сыном. «Значит, обходятся», – с некоторой обидой подумала Аня и набрала первым Игорю.
– Да, мам! – прокричал ей сын, и Анна услышала грохот проезжающего транспорта.
– У тебя все в порядке? – сухо поинтересовалась она.
– В порядке! По мосту иду, ничего не слышно.
– А что ты на мосту делаешь?
– Настю провожаю, – проговорился тот, а потом сразу же поменял тему: – Про ужин не забыла?
– Забыла, – поспешила признаться Анна.
– Ну ты даешь! – пожурил мать Игорь и осторожно поинтересовался: – У тебя все в порядке?
– В порядке, – подтвердила Гольцова. – Просто надо задержаться немного, – слукавила она.
– Ну и задерживайся на здоровье, – разрешил ей Игорь. – Суши все равно доставят к восьми. Я вот подумал: ну чего возиться? Устроим праздник. И заказал суши.
– А я-то, наивная, думала, что ты метнешься к плите и начнешь нас с отцом удивлять кулинарными изысками.
– Я метнусь, – пообещал ей Игорь. – Потом.
– Начинайте без меня, – предупредила сына Аня и попросила: – Передавай привет Насте.
– Это лишнее. – Голос сына стал недовольным.
– Ну, как считаешь нужным, – усмехнулась Анна и поняла, что ее уже никто не слышит. Телефон просто грел ее ухо.
Анатолию Аня звонить не стала, просто отправила эсэмэс: «Сегодня задерживаюсь. Как ты?»
Не дождавшись ответа в течение часа, Анна не выдержала и снова перезвонила мужу: Гольцов был пьян. Это она определила безошибочно по первой же произнесенной им фразе:
– Аню-ю-ют, я того…
– Ты дома?
– Нет, – пробубнил Анатолий.
– В форме?
– Ну что я, Ань, идиот? Нет, конечно. Висит в кабинете.
– Понятно, – Аня говорила односложно, не позволяя себе сорваться на крик, потому что, как только она слышала вязкую, невнятную речь мужа, ее охватывало раздражение, близкое к бешенству. – Могу я узнать, где ты?
– Я тут с Серегой, – с готовностью отчитался уже убеленный сединами сорокапятилетний мужчина.
– Ясно, – не дала ему такой возможности жена. – А где именно?
– На косогоре, прошлись около школы…
Дальше Гольцов собрался поведать жене, что вместе с другом, кстати, весьма маргинального вида, но зато из юности, обошел весь район, погрустил возле школы, стены которой были когда-то его же рукой исписаны хорошо известной всем формулой: А+А=Л, но Аня не дала ему этой возможности, потому что знала маршрут собственного мужа наизусть. Ее гораздо сильнее волновало, когда он окажется дома, потому что не хотелось, чтобы таким его видели соседи.
– Дай трубку Сергею, – потребовала она у Анатолия, точно зная, в какой компании тот пребывает.
– А его здесь нет, – пропел Толик, но тут же был сдан другом детства, который вырвал трубку из рук Гольцова и радостно поприветствовал его жену.
– Анька, здорово! – пробасил Сергей, нисколько не смущаясь, что разговаривает ни много ни мало с директором целого департамента, для него она по-прежнему была Анькой. – Не волнуйся, через два часа Голец будет на месте.
– Хорошо, – поморщилась Аня, услышав прозвище благоверного.
– Вот, знаешь, Аньк, за что я тебя люблю? – Сергея потянуло на лирику. – Вот ты никогда Гольцу разборки не устраиваешь. Сказал – с друзьями, ну и хрен с ним. Значит, с друзьями. Моя сто раз позвонит: «Где? Че? С кем?» Че я на тебе, дурак, не женился?! Ттиххо! – шикнул он на Анатолия, пытавшегося вырвать трубку из рук товарища. – Да отстань ты! Все, Аньк! Давай, пока! Скоро будем.
Гольцова была раздосадована. Ну почему сегодня?! Не вчера, не позавчера, а сегодня? Когда хочется тихого семейного вечера?
– Анна Викторовна, – донеслось до нее из приемной. – Вас – к Вергайкину.
