– А разве вам не нужно быть дома? – Аня сознательно к нему не поворачивалась: так было интереснее.
– А вам? – не остался в долгу Руслан Викентьевич и плавно вырулил на улицу, ведущую к городской площади.
«Не нужно», – хотелось ответить Гольцовой, но она промолчала.
– Вы мне не ответили. – Бравину важно было это услышать.
– И не только вам, – снова увильнула Анна и достала телефон из сумки: два звонка от Игоря.
– Мужу? – усмехнулся Руслан Викентьевич.
– Сыну, – призналась Аня и коснулась экрана: Игорь долго не брал трубку.
– Не берет?
– Наверное, обиделся, – посетовала Анна. – Мы сегодня хотели с ним вместе поужинать, а я – сами знаете, чем занимаюсь. К тому же трубку не взяла: телефон стоял на беззвучном режиме, перед входом в реанимацию отключила…
– Может, просто не слышит? – разумно предположил Бравин и, не задумываясь, нарушил правила, проигнорировав знак «Пешеходная зона». – В благих целях не считается! – подбодрил он сам себя и плавно подкатил прямо к крыльцу здания Администрации.
– Вас оштрафуют, – с очевидным одобрением в голосе сообщила ему Аня.
– У меня алиби, – усмехнулся Руслан Викентьевич и, заметив, что экран Аниного телефона засветился, добавил: – Вам звонят. (Анна так и не удосужилась включить звук.)
– Игорь, – зачем-то объявила она своему спутнику и ответила сыну: – Игоречек, прости, не слышала. Задерживаюсь, ничего не получается.
– Я понял, мам. Сушню засунул в холодильник, завтра съедим. И еще… – Младший Гольцов замялся. – Ночуйте сегодня без меня, ладно?
– А что случилось? У нас закончились спальные места?
– Мам… – Игорь берег свое настроение, поэтому был ласков. – Ну ты же понимаешь!
– Уверяю тебя, не все. – В голосе Анны появилось раздражение. – И мне неспокойно, когда мой сын говорит мне: «Ночуйте без меня». Я переживаю.
– Не переживай, – попросил мать Игорь. – Мы с Настей.
– И ты произносишь ее имя?! – подначила сына Аня, вспомнив, как тот смутился, оговорившись, несколько часов назад.
– Не иронизируй, мам, – Игорю не терпелось завершить разговор.
– Главное, чтобы тебе было хорошо, сыночек, – по-бабьи отозвалась Анна и пожелала ему спокойной ночи.
– Попробую, – пообещал ей Игорь и, немного подумав, добавил: – Кстати, там у нас папахен… Знаешь?
– Знаю, – вздохнула Гольцова.
– Ты тогда возьми такси, ладно?
– Возьму, – заверила сына Аня и бросила телефон в сумку. – Еще раз спасибо, Руслан Викентьевич.
Она взялась за ручку, но дверь не открылась, издав приглушенный пластиковый щелчок.
– Разблокируйте двери, пожалуйста. – Аня напряглась, происходящее напомнило ей ситуацию с Веретенниковым, агрессивно оголившимся в собственном автомобиле.
– Простите, – никакого тайного умысла у Бравина не было. – Это автоматически, сам иногда не понимаю, как это происходит.
– Бывает, – расслабилась Анна, услышав щелчок блокиратора, но выходить из машины не стала.
Руслан Викентьевич с удивлением посмотрел на нее:
– Раздумали возвращаться?
– Увы, – вздохнула Гольцова и снова взялась за ручку дверцы. – Нужно распустить людей, – она показала рукой на три светящихся окна на третьем этаже здания.
– Ничего себе! Штаб МЧС.
– Можно сказать и так, – согласилась с ним Аня и неожиданно поинтересовалась: – А вы не подадите мне руку?
– При одном условии. – Повернулся к ней Бравин. – Если вы пообещаете мне, что позволите довезти вас до дома.
– Я бы с удовольствием, Руслан Викентьевич, но ведь это произойдет не через двадцать минут.
– Ну и что? – обрадовался он. – Торопиться мне некуда. Посижу в машине. Вспомню молодость.
– Зачем сидеть в машине? – воспротивилась Аня. – Поднимайтесь вместе со мной, подождете в моем кабинете. Если Вика на месте, она еще и чаем вас напоит.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – отказался от предложения Руслан Викентьевич и вышел из автомобиля, чтобы подать Гольцовой руку. – Выходите.
– Была бы моя воля… – спускаясь, пожаловалась Анна.
– Не раскисайте, Анна Викторовна, – приободрил ее Бравин и остался стоять у машины до того момента, пока Гольцова не исчезла за массивными дверями Администрации.
Сев в машину, Руслан Викентьевич по привычке взглянул на отсутствующие на руке часы, потом перевел взгляд на панель, отсчитал время, которое планировал провести в ожидании, и выехал с площади. Проезжая по ночному Алынску, он с интересом посматривал по сторонам, отмечая обилие огней и пешеходов на улицах. Оказывается, в городе вовсю кипела ночная жизнь. «И днем – не у дел, и ночью – за бортом», – проворчал Руслан Викентьевич, в крови которого проснулся почти забытый азарт охотника. Бравин совершенно четко осознавал, что Анна Викторовна Гольцова привлекает его как женщина. Мало того, когда сегодня, забираясь в машину, она, задрав юбку, оголила колени, он испытал острое желание их коснуться, чтобы проверить, а не приснилось ли ему это все: уверенная в себе красивая молодая женщина, сверкнувшие буквально на секунду в темноте колени, незнакомый, еле заметный аромат, духи не духи, что-то странное.
После смерти жены Руслан Викентьевич никогда всерьез не думал о том, что наверняка мог бы еще определиться: жениться на ком-нибудь, может быть, стать отцом. Ему всегда казалось, что он однолюб, что женщина в его жизни может быть только одна. И в момент, когда образовывался какой-нибудь незначительный, пустой роман, Бравин испытывал чувство вины перед покойной, хотя все вокруг уверяли, что именно Катя, будь у нее возможность подать знак оттуда, надоумила бы его, дурака, чтоб не тратил впустую жизнь. Потому что неправильно жить прошлым. А ему нравилось! И он все время вел мысленный диалог с женой, отказываясь считать ее покойной. Поэтому и на кладбище ездить не любил, только по большим праздникам, о которых узнавал от сердобольных соседок. «Родительская», – стучались они в дверь к вдовцу, и послушный Бравин покорно ехал навестить могилу жены, но больше пяти минут там не мог находиться, потому что черная мраморная плита существовала в реальности, накрыв собою ту воображаемую жизнь, которая ни на секунду не прекращалась в сердце Руслана Викентьевича.
С появлением Анны, то есть на эти два дня, и Бравин не мог этого не заметить, диалог с Катей прервался. Как будто кто-то из них, то ли Катя, то ли он сам, временно отлучился. «Это ненадолго!» – успокоил себя Руслан Викентьевич, а потом взбунтовался: «А если я хочу, чтобы надолго?!» «Так женись», – почудился ему голос жены, и Бравину стало неловко: «А как же ты?» – «А что я? Меня нет». «Как нет?!» – возмутился он и посильнее сжал руль. «Вот так вот», – просто «ответила» Катя, и ему стало легче.
