– Ну и «для кого-то же»? – побагровев, повторил Николай Николаевич.
– Для тебя, Колян, – осклабилась Жанна. – Чтоб ты смотрел и получал удовольствие. – Нравится? – Она бесстыдно расставила ноги, не выпуская при этом кружку с кофе из рук.
Мельников не удостоил жену ответом.
– Конечно, нравится, – сделала неожиданный вывод Жанка. – Только у тебя, Колян, знаешь, как говорят: «Око видит, да зуб неймет». Иди уже, плавай, укрепляй здоровье.
– Движение – это жизнь, – с видом первооткрывателя изрек очередную банальность Мельников и устремился к дивану, на котором была разбросана вся его плавательная амуниция.
– Конечно, Колян, – язвительно поддержала его жена. – Двигайся, котик. Туда-сюда, туда-сюда, – похабно улыбаясь, зачастила она, а потом сразу стала серьезной и с неприкрытым раздражением посмотрела на мужа. – Давай, Коля, шевели ластами.
Отвечать Мельников не стал, сосредоточенно раскладывая по пакетикам плавки, шапочку, очки, шампунь, мочалку…
– И не клади мне свое плавательное барахло на кожаный диван! – взвизгнула Жанна и, соскочив с табурета, как фурия, пронеслась мимо мужа в спальню, дверь которой зачем-то закрыла на ключ.
– Хорошего дня, – жалобно произнес Мельников и застегнул молнию на сумке. – Слышишь?
В ответ из спальни не донеслось ни звука. Что и понятно, потому что в этот момент Жанна стояла, уставившись в окно, за которым Гольцов усаживал в машину Анну. «Посмотри!» – взмолилась Мельникова. «По-смот-ри!» – снова и снова повторяла она, не отрывая взгляда от соседа. И Гольцов «послушался» и на мгновение поднял голову, скользнув взглядом по знакомым окнам, и тогда Жанка рывком отодвинула штору и помахала ему. Анатолий сделал вид, что не заметил ее приветствия и быстро нырнул в машину. Утро, поверила Мельникова, обещало быть добрым.
В том, что Жанна обязательно позвонит или как-то даст о себе знать, Гольцов теперь не сомневался ни минуты, поэтому с опаской поглядывал на телефон, пока не подающий признаков жизни. «Главное, – взмолился Анатолий, – чтобы это произошло не в Анином присутствии».
– Ты какой-то напряженный, Толя, – миролюбиво отметила Аня и посмотрела на мужа: все было как обычно, но тем не менее между супругами словно выросла незримая стена, вдавившая каждого в свое кресло. «Ничего удивительного! – тут же определила природу своих ощущений Анна. – Я вчера чуть было не изменила мужу».
– Ничего удивительного, – произнес Гольцов и, спасая ситуацию, промурлыкал: – Ты отказала мне два раза, не хочу, сказала ты!
– Вот такая вот зараза, девушка моей мечты! – подхватила за мужем Аня и рассмеялась: – Не злись, Толик. Я была не в форме.
– Обычно по утрам, – напомнил ей муж, – ты в форме всегда.
– Утро на утро не приходится, – нахмурилась Анна и, бросив взгляд на мобильный мужа, валявшийся рядом с рычагом коробки передач, заметила, что засветилось табло. – По-моему, у тебя эсэмэс. Посмотреть от кого?
– Не надо, – как можно спокойнее ответил Анатолий. – Целый день проведем порознь, давай не будем отвлекаться на всякую ерунду.
– Одно другому не мешает, – Аня потянулась было за телефоном, но взять его не успела, потому что Гольцов резко дал по тормозам: – Что случилось? – напугалась Анна и тут же забыла про мобильный.
– Кошка, – моментально нашелся Анатолий и шумно выдохнул. – Ну не могу я их давить, Анют, ты же знаешь!
– Я чуть голову о панель не расколотила, Гольцов!
– «Чуть-чуть» не считается, – не к месту пошутил супруг, а Аня раскипятилась:
– Ты как-нибудь нас из-за своих кошек и воробьишек угробишь, Толя. Тебе сколько и Иван Дмитриевич, и Николай Николаевич говорили: «На дороге есть только люди. Все остальное – это помеха движению».
– Ань, не начинай, – буркнул Гольцов и плавно перестроился в другой ряд.
– Хорошо тебе говорить, – никак не могла успокоиться Анна. – С разбитой башкой на работу я бы явилась.
– Ну ведь ничего же не случилось, – начал оправдываться Анатолий.
– Сегодня – нет, – назидательно подвела итог Гольцова и подняла указательный палец: – А вот завтра, – она сделала глубокомысленную паузу, – может произойти все что угодно.
– Типун тебе на язык, Анют, – проворчал суеверный Анатолий Иванович и неожиданно для себя покраснел.
– Ты чего? – Тон жены тут же изменился.
– Не знаю, – пожал плечами Гольцов и уставился на дорогу, избегая смотреть жене в глаза. – Как-то мне не по себе…
– Может, – напугалась Аня, – в больницу?
– Не надо, – тут же отказался Анатолий. – Как будто давление подскочило.
– Из-за кошки?!
– Да кто его знает из-за чего, – Гольцову не хотелось врать. – Наверняка после вчерашнего.
Вспомнив про «вчерашнее», Анна насупилась:
– Пить, Толя, надо меньше. Тогда и давление будет в норме.
– Да ладно… – усмехнулся Анатолий и, паркуясь во дворе Администрации, добавил: – Напряжение надо снимать вовремя. Вот и все.
– Это ты про что? – не сразу поняла Аня.
– Это я про утро…
– То есть я виновата? – Анна чуть не поперхнулась от возмущения.
– Конечно. – Тон Гольцова стал шутливым. – Шерше ля фам.
– Вот и ищи себе ля фам… – буркнула Аня и открыла дверцу.
– Подожди, я руку подам, – заторопился Анатолий Иванович, но вместо ответа услышал долгожданный звук громко хлопнувшей двери.
Оказавшись в одиночестве, Гольцов шумно выдохнул и схватился за телефон: так и есть, рядом со значком эсэмэс значилось: «Жанна Мельникова». Нажав на иконку, Анатолий несколько раз прочитал одну и ту же фразу: «Я думаю о тебе». «Я тоже», – мысленно ответил Гольцов и медленно тронулся с места, не выпуская из руки сотовый.
Жанна знала, что делала. Обычно назойливая во всем, что касалось ее прямых интересов, она вдруг притаилась и замолчала. Но это не означало, что она исчезла из поля внимания Анатолия Ивановича, наоборот, она утвердилась в нем, заняв центральное положение.
На протяжении всего дня Гольцов периодически доставал сотовый и перечитывал текст эсэмэс, отгоняя от себя настойчивое желание послать в ответ то самое «Я тоже».
«Зачем?» – останавливал он себя и, прикрыв глаза, замирал в рабочем кресле, пытаясь воскресить в памяти те незабываемые ощущения, которые испытал, глядя на обнаженную Мельникову. Анатолия обуревали противоположные по заряду чувства. С одной стороны, ему хотелось стереть все, что связано в его сознании с взбалмошной Жанкой, в том числе и эту злополучную эсэмэс. С другой – всякий раз, нажав на значок «удалить», он отменял команду и перечитывал снова и снова: «Я думаю о тебе», «Я думаю о тебе», «Я думаю…»
К обеду желание напомнить Жанне о своем существовании овладело им окончательно, и чтобы справиться с собой, он позвонил по рабочему номеру жены и пригласил Анну Викторовну Гольцову к телефону.
