– Аля, я догадался! Это приходили два снежных человека, – охнул Грибов и даже ладонь будто в испуге к губам приложил, а самому заржать хотелось громко и истерично.
– Снежный человек не носит ботинок и кремом их не чистит, – возразила Елена, оценив его юмор с дурашливой гримасой. – А тут один так расстарался, что подошву кремом зацепил, наследил даже. – Грибов, кто это мог быть? Матрена ничего тебе не говорила?
– Не говорила, – вздохнул Толя и снова вставил в сердцевину огромного замка металлический прутик с замысловатой головкой.
– Вот! – тут же подхватила Елена, опять начиная передвигаться на корточках по крыльцу. – Если не говорила, значит, она гостей Антона Ивановича не видела. Значит, были они здесь тайком. А утром уже на двери замок висел. Тебе это ни о чем не говорит, Грибов?
– Нет, – огрызнулся он, хотя внутри от ее намеков отвратительно сделалось.
Могла бы и помолчать, не каркать. У него, в отличие от нее, еще кое-какие планы имеются. И он не собирается никуда из этого поселка сегодня уезжать. Сейчас войдут в дом, осмотрят там все. Найдут, не найдут, неизвестно, но после осмотра он посадит Ленку в такси и отправит отсюда. А сам к Виктории пойдет. Она должна его ждать. Должна! Не просто же так она ему сегодня манную кашу утром варила…
– А мне вот кажется, что никуда наш Сизых Антон Иванович не уезжал, – продолжила нудеть Елена, когда Грибов снова впился в замок. – И замок этот висит для отвода глаз. И не им он был повешен.
– Дальше что придумаешь!
Он опять подцепил там что-то внутри и потянул даже, ожидая благодатного металлического скрежета, и тут она снова под руку.
– Ты не помолчишь, Аля?!
– Грибов, плохие у меня предчувствия, – заныла Лена, опускаясь на коленки. – Мне кажется, что вот здесь под одним из следов крохотное пятнышко какое-то. Может, кровь, а, Толь?!
– Да иди ты со своими прогнозами куда подальше! – не выдержал он очередного соскока пружины и ругнулся на нее. – Дай мне замок открыть, наконец! Ноешь и ноешь! Кровь ей там рассмотреть удалось! Не строй из себя!.. Может, группу еще определишь, подсвечивая фонариком? Отстань, ради бога тебя прошу! Иначе мы до утра на этом крыльце топтаться будем.
– Могли бы через окно войти, – возразила она, продолжая рассматривать следы. – Все равно хозяин не вернется.
– Типун тебе на язык! – И Грибов даже поплевал себе через плечо. – Трупов тебе мало, да? Каркаешь тут…
– Я не каркаю, – спокойно возразила Елена и угомонилась наконец, усаживаясь прямо на снег ближе к стене. – Я констатирую.
– Констатирует она! – зло фыркнул Грибов. – Ты бы лучше от соседей меня загородила, чтобы я в замок посветил.
Она послушно встала за его спиной, загородила распахнутой курткой. Грибов ухватил фонарик зубами, подсвечивая себе, а Ленка продолжила шипеть ему уже в ухо, нависая над ним летучей мышью:
– Раньше следов вообще не было. После оттепели были заморозки. Ничьи следы здесь не схватились, кроме хозяйских. Значит, гостей у него не бывает. Один он! А тут двое к нему пожаловали, причем следы свежие. И сразу после появления этих следов на дверь навешивается замок. Ох, плохие у меня предчувствия, Грибов! Плохие…
И накаркала ведь, стерва такая! Только они в дом вошли, как моментально почувствовали запах смерти.
– Напророчила, – прошипел Грибов, выхватив лучом фонаря неподвижные мужские ноги в тренировочных штанах. – Вот он, голубчик, под столом.
– Включаю свет? – спросила скорее у себя Елена и сама себе ответила: – Включаю и вызываю опергруппу. Хотя опера все здесь, прокурорских надо и экспертов. А ты мне не верил, Грибов…
Сизых умер от единственного удара ножом в сердце. Это они и без экспертов установить смогли после поверхностного осмотра. Кажется, он даже не сопротивлялся. Следов борьбы не было. Да и встретил он гостей по-человечески, даже если они и непрошеными были. На столе наполовину выпитая бутылка водки, три рюмки. Одна пустая, две полные.
– Они не пили, – предположил Грибов.
– Не дураки. Думаю, что пальчиков тут нет. А вот следы на крыльце, не затоптали бы.
– Встретишь, предупредишь, – пожал он плечами, с тоской поглядывая на соседний дом через окно.
Там вдруг погас свет, хотя до этого горел все время в кухне и в одной комнате на втором этаже.
Не дождалась. Спать легла пораньше, чтобы завтра на работу не проспать. Да и кто сказал, что ждала она его? Если он сам к ней нагло напросился накануне, это не значило, что его присутствие в доме ей понравилось. Напридумывал себе тоже…
– Он сам их впустил, возможно, знаком с ними был, – предположила Елена, внимательно рассматривая мертвое лицо старика.
– Не факт, – возразил Грибов, со вздохом отворачиваясь от окна и усаживаясь на стул возле дальней стены, подальше от покойника. – Он одиноким был, скучал, любому человеку радовался. Могли кем угодно представиться. И удостоверением помахать. Сейчас это запросто.
– А почему они не могли быть знакомы, Грибов? – взорвалась вдруг Елена.
– Да потому что… Потому! – тоже заорал он. – Накаркала! Нет, Лен, почему ты, с такой интуицией, не выбрала профессию врача-диагноста, а? Сколько пользы было бы от тебя!
– А сейчас пользы нет, – попыталась она обидеться.
– Сейчас от тебя вред один, – простонал Грибов с тоской. – Вот не накаркала бы, и трупа тут никакого не было бы. И ехала бы ты теперь к Сашке своему. А вместо этого до утра тут проторчим. Нет, врачом все же лучше, согласись.
Они замолчали. Грибов сидел неподвижно, глядя в одну точку, и думал исключительно о Виктории, приказав себе не думать о трупе. Будет еще время, решил он.
Елена Ивановна, наоборот, скакала с места на место, стараясь и рассмотреть все повнимательнее, и при этом не навредить экспертам своими перемещениями.
Пару раз она звонила и справлялась: выехала группа или нет и почему так долго едут. Потом угомонилась наконец, села рядом с Грибовым и спросила:
– Толь, а почему ты решил, что они могли быть не знакомы? Чего тупишь-то? Мне назло, да?
– Нет, Аля. Просто ребята убирают свидетелей. Сначала Иван… Теперь вот Сизых, который мог что-то видеть. А если он и видел, то не придал значения. Но они-то этого не знали. Решили подстраховаться… Хотя вряд ли. Старик видел их. Может, даже и контактировал.
– Убирают свидетелей, – эхом повторила Елена, подумала, потом спросила тревожно: – Толя, а свидетелей чего?! С Сизых все понятно, а с Чаусовым? Тот свидетелем чего мог стать, думаешь…
– Он что-то видел, Елена Ивановна, когда караулил Синицына возле его офиса, – подхватил Грибов, напоминая ей их разговор в отделе. – Видел что-то такое, за что поплатился жизнью.
– Но ведь не факт, что это может быть связано непременно с Синицыным, – начала артачиться Елена. – Там могли воровать что-то и…
