— Спасибо, — от души поблагодарила я, торопливо застегивая пуговицы пальто, дабы спастись от напитанного сыростью ветра. — Мне тебя не хватало…
— И мне тебя, — заверила подруга. — И не только мне…
Я посмотрела в ту же сторону, что и она, и едва не попятилась. Остановило только то, что меня уже заметили, а бегать от Шаридена я зареклась. Глупо и бесполезно, все равно догонит.
— Не возражаешь, если я поговорю с Сандерой? — отделившись от группы своих товарищей, обратился Риннар к моей подруге.
— Ничуть, — кокетливо взмахнула ресницами предательница, на чью помощь я вообще-то рассчитывала, и, подмигнув, бессовестно улизнула.
— Золотко! Рад тебя видеть, — широко улыбнулся Риннар. Судя по расстегнутой куртке, промозглый ветер его ничуть не волновал.
Меня захлестнули противоречивые желания: улыбнуться или влепить ему пощечину. Даже не знаю, какое из них было сильнее.
«Попроси», — беззвучно шепнул боевик, чем и помог окончательно определиться.
Шариден привычно уже перехватил мою руку и легко поцеловал пальцы.
— Ненавижу тебя, — разочарованно выдохнула я, не без труда выдернув ладонь из его хватки.
— Будь это правдой, мое сердце было бы разбито, — трагически возвестил боевик, по-прежнему сияя довольной улыбкой.
— Если бы оно у тебя вообще было, — пробормотала я.
— Оно у меня есть, — заверил Риннар и, прежде чем я успела возразить, вновь поймал мою руку и прижал к своей груди.
Сердце у него действительно было. И билось оно чересчур сильно. Приглядевшись, я заметила, что Риннар бледнее обычного, а под его глазами залегли тени. Да и улыбка сейчас казалась немного наигранной… болезненной?
— Что с тобой? — вырвалось у меня. — Ты болен?
— От неразделенных чувств, — печально вздохнул боевик. — А ты не желаешь смилостивиться надо мной…
— Не будь шутом, — поморщилась я, отдернув руку. — Тебе нужен доктор.
— Мне нужна ты, — усмехнулся Риннар. — И я действительно очень рад, что ты вернулась. До встречи, золотко!
— Что с ним случилось? — спросила я у вернувшейся Ритты, глядя вслед группе боевиков, которых снова отправили невесть куда невесть зачем.
Неужели кто-то и правда мечтает учиться на боевом? Я бы точно не выдержала.
— А тебе действительно интересно? — прищурилась подруга.
— Ритта, хватит, — вздохнула я. — Можешь просто ответить?
— Пару дней назад Риннару не повезло, с практического задания он не пришел — его принесли. Видимо, сегодня ему полегчало, и он сбежал-таки из лечебницы. Жаль, ни доктор Реддер, ни мэтр Росслин так и не смогли вправить ему мозги, — поделилась всезнающая Ритта.
— Боюсь, их остатки ему выбила я, — невесело пошутила я.
— Согласна, влюбленные вообще умом не отличаются, — рассмеялась подруга.
— Не говори глупостей, — отмахнулась я.
— И очевидного не замечают, — не вняла моей просьбе Ритта.
Я покачала головой, демонстративно зажав уши, и пошла обратно в корпус. На вторую пару попасть все-таки нужно и мне, и невесть с чего развеселившейся подружке.
А еще было бы неплохо отыскать декана Росслина, и чем быстрее, тем лучше.
Вбежав в холл раньше замешкавшейся на крыльце Ритты, я огляделась и, досадливо поморщившись, громко позвала:
— Леди Геллея! Мне очень нужна ваша помощь!
Воздух в коридоре, пропитанный запахом лекарств, с каждым шагом становился все более горьким. Хотелось распахнуть одно из малочисленных небольших окошек, впустить настойчиво стучавшийся ветер, но под строгим взглядом младшей лекарки я так и не осмелилась на это. В конце концов, день и без того выдался насыщенным, и добавлять новых острых ощущений было бы излишним.
Одно только общение с деканом боевиков чего стоило… Я рассчитывала, что леди Геллея сама изложит ему суть проблемы, но надежды не оправдались: призрачная дева находилась в не лучшем настроении и единственное, на что согласилась, — вызвать лорда Росслина. Который появился слишком быстро, словно под лестницей прятался, и изрядно меня напугал. Еще и смотрел так… В общем-то декан боевого факультета ласковыми взглядами никого не баловал, но одно дело — наблюдать многообещающий прищур издалека и совсем другое — на расстоянии вытянутой руки. Тут даже кристально чистая совесть коготками душу скрести начнет; не представляю, как бедные студенты это выдерживают! Я с трудом вспомнила, зачем лорд Росслин мне понадобился, и не сразу собрала в кучку нужные слова. А ведь мэтресса Ноллин его совсем не боится… Да, мне до наставницы так же далеко, как и до дедушки. Но свои опасения я худо-бедно выразила, и декан зловеще пообещал разобраться. На миг я даже пожалела, что вмешалась, но потом решила — пусть уж лучше Шаридену влетит по первое число, чем он заработает несовместимые с жизнью осложнения, пытаясь угнаться за здоровыми сокурсниками.
Леди Геллея все это время вертелась возле меня, разглядывая, как редкую музейную вещь, и чуть ли не принюхивалась. Когда декан боевиков удалился, я прямо спросила у нее, в чем дело, но ответа не получила — призрачная дева вздрогнула, округлила глаза и истаяла, словно туманная дымка на рассвете. Еще одна странность, не поддающаяся объяснению… Но оная не шла ни в какое сравнение с поджидавшим меня в аудитории сюрпризом.
Лекцию, на которую я все-таки опоздала, читал не кто иной, как Береан Вердиш. Он не сделал мне ни единого замечания, позволил пройти на свое место — под удивленные шепотки однокурсников, которые уже успели навсегда со мной попрощаться, — но за два часа мне досталось столько странных взглядов, что стоило большого труда сидеть спокойно. Звонок, знаменующий окончание пары, прозвучал дивной музыкой. Только вот моя неловкость все испортила: поторопившись, я смахнула со стола сумку, и, пока собирала с пола ее содержимое, аудитория опустела. Почти.
— Очень рад вашему возвращению, Сандера, — вкрадчиво проговорил тиронец, неслышно приблизившись к месту катастрофы и протягивая мне выроненные учебники.
— С-спасибо, — отозвалась я, уже не столь уверенная в собственной радости по тому же поводу.
— У вас сегодня больше нет занятий, — не спросил — констатировал Вердиш, ненавязчиво пытаясь перехватить мою сумку. — Позвольте, я провожу вас.
И снова не вопрос — утверждение. Этот человек не привык к отказам… Нет, не так. Он даже не предполагает, что ему могут отказать, сама его манера общения не допускает этого. Так же, как мое чувство собственного достоинства не позволяет терпеть подобное обращение.
— Прошу извинить, милорд Вердиш, но у меня есть дела, — вежливо, но непреклонно сказала я, не выпуская ремень сумки. — Полагаю, что и вы потратите это время с большей пользой.
Тиронец прищурился, но все-таки ослабил хватку, позволяя мне забрать сумку, и слегка склонил голову:
