—Не спеши, — сказал Люк, поглаживая ей плечо и руку.
Должно быть, он прочел на ее лице разочарование. Понял страстное, безумное ожидание возвращения памяти.
—Наверное, сейчас ты не ощущаешь, что это твой дом, — продолжал он. — Но у тебя появятся новые воспоминания. Новые ожидания. И они снова превратят этот дом в твой.
У тебя появятся новые воспоминания. Дженни изучала лицо мужа. Он не сказал «у нас».
Он улыбнулся. Все темные и зловещие намеки, которые, как она вообразила себе, он будто бы посылал ей, вмиг исчезли. Потому что жар его руки у нее на локте словно омывал кожу предплечья, потом запястья и дальше, до самых кончиков пальцев.
Первый раз его тело касалось ее тела. Плоть плоти. Кожа кожи. Она помнила его жаркое прикосновение, когда он чуть касался ее спины. Но тогда их разделяла ткань рубашки. А сейчас…
Обжигающее пламя.
—Хочешь, чтобы я устроил тебе небольшую экскурсию?
Конечно, он должен понимать, подумала она, что его прикосновение что-то разжигает в ней. Что-то таинственное. Пугающе эротическое.
Опасаясь, что она поставит себя в неловкое положение, Дженни отступила на шаг. Облизнула спекшиеся губы. Мысли вихрем пронеслись в голове, пока она придумывала ответ.
—Если ты не против, — проговорила она и сама удивилась, как обыденно и спокойно звучит ее голос, — я бы хотела походить одна.
—Как хочешь, — кивнул Люк, но губы его сжались в узкую полоску. Он посмотрел на сумку, которую все еще держал в руке. — Я отнесу твои вещи наверх, а потом поставлю машину на место.
—Ага, вот она и здесь!
Дженни подняла голову и увидела Чада, стоявшего у дверей библиотеки. Очевидно, он пришел из коридора, который вел в заднюю часть дома.
—Чад, что ты здесь делаешь? Ведь мы договорились, что ты наблюдаешь за бригадой рабочих на горе, — поморщился Люк.
—Расслабься! — Чад одарил брата и Дженни безмятежной улыбкой. — Ты слишком сосредоточен на работе. Так можно и сердечный приступ заработать.
—Если не сосредоточиться на работе и не расчистить склон, лыжные трассы не будут готовы к зиме, — парировал Люк.
Он был явно раздражен. Дженни увидела, как вздулись желваки, когда он посмотрел на Чада.
—Они будут готовы. — Чад вроде бы и не заметил злости брата. Он повернулся к Дженни, и взгляд его потеплел. — Я должен быть здесь, чтобы поприветствовать тебя при возвращении домой. Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?.
Пораженная, Дженни уставилась на Чада. Где тот страх, который она испытала, когда, проснувшись в больнице, увидела его? Сейчас ничто ее не тревожило. И Чад казался таким участливым, так искренне озабоченным ее состоянием.
— Я…
—Как, по-твоему, она себя чувствует? — гневно вопросил Люк. — Она вся в царапинах и синяках. И меньше всего сейчас ей нужны твои вопросы.
—Послушай, Люк, я приехал домой только для того, чтобы посмотреть, как она…
—Дело в том, что приезд домой в полдень не предполагался. Кто-то должен наблюдать за рабочими, которых мы наняли. Они нам стоят уйму денег.
—Ты же знаешь, они все равно не выполняют мои приказы.
—Потому что ты мало там бываешь…
—От этого ничего бы не изменилось. Они слушают тебя, и только тебя!
Дженни переводила взгляд с одного мужчины на другого, и от мелькания лиц у нее закружилась голова.
—Мне надо было поехать в Олем и забрать Дженни…
—Прошу вас! — Она прижала пальцы к вискам.
Молчание накрыло комнату, будто тяжелое шерстяное одеяло. Дженни только сейчас поняла, что не сказала, а выкрикнула эти слова.
—Простите, — прошептала она. — Я, кажется, сорвалась. Могу я где-нибудь прилечь?
—Конечно. — Оба мужчины ответили разом и одновременно сделали к ней шаг. Ни один не желал отступать.
Неужели сейчас опять начнется крик? — пронеслось в голове Дженни. Но Люк нашел выход из положения. Он достал из кармана ключи и бросил Чаду.
—Пожалуйста, поставь «бронко» в гараж, — вежливо, но со стальными нотами в голосе попросил он брата. — Я отведу Дженни наверх. Потом мы вернемся к работе, а она пока отдохнет. Встретимся возле пикапа.
—Хорошо, — кивнул Чад. — Отдохни как следует, — сказал он. — Увидимся за обедом.
Она провела рукой по волосам и кивнула. Чад вышел в парадную дверь, а Дженни последовала за Люком по коридору к лестнице.
Желания осмотреть дом она уже не испытывала. Она хотела только одного: убежать отсюда.
В просторной спальне помимо кровати стояла уютная бархатная кушетка, словно приглашающая отдохнуть. В пару к ней — кресло, дальше — небольшой телевизор, книжный шкаф вишневого дерева и письменный стол. На полу лежал ковер цвета морской пены. Бледно-зеленый колорит придавал спальне ощущение покоя.
—Очаровательно, — вздохнула она.
—Твой вкус ни у кого не вызывал сомнений. — Люк положил ее сумку у дверцы шкафа.
—Я подбирала цвета в этой комнате?
—Угу.
Дженни опустилась на край постели и провела ладонью по безукоризненно белому покрывалу. Посмотрев на Люка, она заметила, что он замер, провожая взглядом движение ее руки.
Мысль молнией ударила в виски. Постель! Она сидела на постели, которую они разделяли как муж и жена?..
Прижав руку к груди, Дженни вскочила. Он удивленно взглянул на нее, и лицо тотчас сделалось бесстрастным, словно он надел маску. Но Дженни опять успела заметить боль, мелькнувшую в глазах.
Она и Люк спали в этой постели, это несомненно. Но неужели она пускала сюда и его брата? Одна только мысль о подобном вызвала у нее приступ тошноты.
—Дженни!
Она покосилась на него. Его мускулистое тело было напряжено. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не находил слов. Что он о ней думает? У нее не хватало сил отогнать вопросы, которые будто сверлили голову.
—Я хочу, чтобы все было по-другому, — наконец выговорил он. — Я надеялся, что твое возвращение домой… — Он сжал губы, не закончив фразы. Провел пальцами по волосам. Громко вздохнул, и ей послышалось в этом звуке отчаяние. — Отдыхай, — продолжал он. — Позже придет Мэри и сделает все, что надо. Увидимся за обедом. — Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.
Дженни сняла туфли и растянулась на кровати. Хаотический водоворот мыслей и спокойные цвета комнаты, мягкая ткань постели. Какой контраст! Больше всего ей хотелось закрыть глаза и улететь вдаль на крыльях сна. Но уснуть не так-то просто.
В этом доме живут братья, которые рычат и дерутся, словно собаки над одной костью. Ее брак, судя по всему, далеко не идеален. И еще ребенок.' Она инстинктивно положила руку на живот. Ребенок, которого оба мужчины считают своим.
