Что он готов доверить ей то, что не доверял никому.
— Помнишь, я говорил тебе о несчастном случае?
Кирстен кивнула.
— У моей семьи была рыбацкая лодка на Аляске. Ты знаешь что-нибудь о ловле крабов?
Кирстен покачала головой.
— Это холодно, тяжело и опасно. Берингово море, возможно, самое страшное в мире. Но, тем не менее, это захватывающее занятие. Мы всегда ловили столько крабов, что они буквально вываливались из лодки. Количество адреналина в крови равнялось количеству наживы. В апреле прошлого года мы могли побить рекорд. И отец хотел сделать второй заплыв. Он не был жадным, но рыбалка — как азартная игра. Надвигался шторм, и я был против выхода в море. Отец и брат уговорили нас с матерью. Она всегда плавала с нами, готовила и присматривала за «ее мальчиками», как она говорила. Когда мы были уже далеко от берега, наша лодка, названная в честь мамы, пошла ко дну…
Казалось, время остановилось. Снег начал падать сильнее.
— Тебя там не было? — наконец прошептала Кирстен. — Ты все же решил не плыть?
— О, нет, я был там. И выжил. Меня нашли спасатели спустя шесть часов. Но я оставил свою душу там, где погибла моя семья. Они были моей душой, Кирстен.
— Понимаю, — тихо сказала она.
Странно, но Майкл знал, что так оно и было. А ведь так много людей твердили, что понимали его. Но он знал, что это лишь пустые слова.
Но когда он смотрел в ее глаза, полные слез, которые скатывались по ее щекам, Майкл чувствовал, что эта женщина как раз понимает. Понимает, каково это — быть на его месте.
А каково — любить его.
Он чувствовал необходимость выговориться. Высказать все наболевшее за это время.
— Я не видел никого в воде в ту ночь. У меня не было шанса спасти их. И если бы я знал, что они мертвы, то не стал бы бороться за свою жизнь. Так много дней я сожалел, что спасся. Я злился на них.
Майкл никогда не говорил этого вслух. Но сейчас он не чувствовал стыда, он чувствовал облегчение. Ему было хорошо оттого, что он доверил Кирстен всего себя. Даже то, что он был зол на погибшую семью.
— Что бы ты сказал им, если бы мог? — прошептала она.
— Что бы я сказал? Я бы накричал на них за то, что они ушли без меня. Как они могли уйти все вместе и оставить меня одного?
У Майкла не было больше сил говорить. Ему было тяжело и легко одновременно. Он всегда думал, что, когда выговорится, злость охватит его. Но все оказалось наоборот. Он почувствовал, как его сердце охватила любовь.
Он вспомнил прикосновение матери ко лбу, когда он болел, шлепок от отца, когда они с братом в третий раз разбили окно мистера Теодора. Он вспомнил брата, когда тот держал его за руку в первый школьный день.
Кирстен подошла и поцеловала Майкла. Он почувствовал на своих губах соль от ее слез. Майкл ответил на поцелуй сначала нежно, а потом страстно, отдавая ей свою грусть, злость, радость, воспоминания — всего себя.
Кирстен едва могла видеть его сквозь слезы. Как он может, так страдая, в то же время покупать игрушечный замок для маленькой девочки?
Может, потому что он — Майкл Брустер.
Майкл, который мог рассмешить и мертвеца. Майкл, который танцевал с Лулу и ненавидит рождественскую музыку. Майкл, который может упаковать даже самый большой подарок — например, велосипед. Майкл, из-за которого она каждый день боролась со своими чувствами. Он сказал ей, что недоступен, но она чувствовала, что в нем что-то меняется.
И сейчас, стоя под падающим снегом, она чувствовала, что его внутренний шторм утих, а ее, наоборот, начал разрастаться.
— Прости, — прошептал он в ее ухо. — Мне нужно уйти. Я хочу побыть один.
Кирстен взглянула в его глаза и поняла, что это не из-за нее. Он просто хочет остаться наедине со своими воспоминаниями.
Ей тоже нужно было одиночество. Ей нужно было разобраться в себе, в своих чувствах. И тем не менее она спросила:
— Ты уверен, что не хочешь выпить но чашечке кофе?
— Не сегодня. Спасибо.
Кирстен развернулась и пошла прочь. Она чувствовала, что он наблюдает за тем, как она садится в машину. Ей необходимо было побыстрее уехать от него и от своих чувств.
Оглянувшись, она увидела в заднем стекле одинокую фигуру, потерявшуюся в снегу. Но почему-то она чувствовала себя еще более потерянной, чем он. Почему Майкл признался ей? Значило ли это, что он чувствует к ней что-то большее, чем просто дружеские чувства? И что ей теперь делать с его доверием?
Была ли она готова стать хранителем его тайн?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Майкл стоял под снегом до тех пор, пока машина Кирстен не скрылась из виду. Затем он поежился, засунул руки в карманы и направился к машине, которую они столько лет делили с братом. Сегодня Майкл посмотрит фотоальбом, чего старательно избегал. Сегодня Майкл выберет жизнь во имя любви своей семьи, а не боль в память о тех последних моментах их жизни.
Он разделил с Кирстен свои самые глубокие переживания. И это стало огромным облегчением для его души. Кирстен явилась для него спасением.
Знала она или нет, но эта девушка словно вдохнула в него жизнь. Может быть, теперь он сможет снова любить и быть счастливым. Проблема была в том, что он не знал, как любить Кирстен.
Медленно, пришло ему на ум. Никаких резких движений.
Ему нравились те противоречия, которые уживались в ней одной. Ее глаза обещали покой, но что-то сулило и приключение.
Новое приключение, которое возродило в Майкле любопытство и азарт. Он понял, что излечился…
Четырнадцать дней до Рождества…
— Эй, — сказал Майкл несколько дней спустя. — Как насчет кофе, который ты недавно обещала?
— У меня дома? — спросила Кирстен.
Майкл видел, что она пытается вспомнить, все ли прибрано у нее в квартире. Он надеялся, что не все. Беспорядок рассказал бы ему куда больше, чем убранный дом.
— Звучит здорово. Я поеду прямо за тобой.
Ее квартира оказалась именно такой, какой он себе ее и представлял. Аккуратной, опрятной. Все стояло на своих местах. Одна вещь привлекла его особое внимание. На столе Майкл увидел книгу, на обложке которой вампир кусал полуобнаженную женщину за шею.
Увидев, куда он смотрит, Кирстен спрятала книгу за спину, будто это было нижнее белье.
— Такие книжки дают в твоем клубе? — невинно спросил он.
Кирстен покраснела, напомнив Майклу о том, с кем он имеет дело.
— Нет. Ее дала мне Лулу. Она настояла на том, чтобы я прочитала это. Ее любимая книга. Такие произведения не в моем вкусе.
— Мне показалось, ты прочитала уже больше половины, — отметил Майкл.
