Тревожное выражение мгновенно появилось на ее лице.
– А что?
– Не беспокойся, я не собираюсь выяснять отношения, – заверил он ее. – Я просто хотел узнать, когда ты уедешь, вот и все.
Настороженность Фрэнсин тут же исчезла, и она задумчиво наморщила лоб.
– Думаю, еще неделю или десять дней. Я бы хотела вернуться в город не позднее первой недели сентября, чтобы можно было устроить Грэтхен в школу.
Он подумал о ее признании в машине, когда они возвращались с карнавала. Очевидно, все обстоит немного сложнее, чем она пыталась изобразить в своих глянцевых открытках. Почему же все-таки она вернулась в Купервиль? Может, ей нужно было, чтобы ее дочь и дед познакомились друг с другом? А может быть, нужда заставила вернуться?
– Когда будешь в Нью-Йорке и тебе понадобится что-нибудь, ну, знаешь, небольшая финансовая помощь – на учебу Грэтхен в школе или просто на пару туфель или что-нибудь еще, – позвони мне, ладно?
Он понятия не имел, почему так непринужденно сделал ей это предложение. Просто не мог примириться с мыслью, что она и ее дочка будут нуждаться, да еще в такой дали от него. Конечно, он понимал, что она никогда не сделает этого. Не в ее характере просить кого-нибудь о помощи.
Ему показалось, что глаза Фрэнсин сияют неестественно ярко, словно она была ошеломлена его предложением.
– Спасибо, – тихо произнесла она и положила ладонь на его руку.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Трэвис спрашивал себя, понимает ли она, как сильно он ее любит. Может ли она разглядеть в моих глазах, как я люблю ее, понять те глубокие чувства, что она пробуждает во мне? На эти вопросы сам он готов был ответить скорее «нет», чем «да». Ведь она всегда видела только то, что хотела видеть, что ей было нужно. Моя любовь будет для нее обузой.
– До завтра, – сказал он и забрался в машину.
По дороге домой Трэвис не переставая спрашивал себя, приехала бы Фрэнсин домой, если бы она действительно так преуспела, как с самого начала говорила об этом? Почему-то его разочаровало известие, что ее привела домой необходимость, а не страсть.
Трэвис подумал о своем решении приударить за местными девицами, но сама мысль об этом показалась ему удручающей. Он не мог даже вообразить себя с другой женщиной. Для него существовала только Фрэнни, только ее губы он мог целовать. Однако, если он не желает провести всю свою жизнь в одиночестве, ему надо преодолеть это отвращение к другим. Мне придется перебороть в себе страсть к Фрэнсин.
Подъезжая к дому, Трэвис почувствовал, что будет скучать не только по одной Фрэнсин. Грэтхен умудрилась глубоко проникнуть в его сердце, и память о ней тоже всегда будет с ним.
Он заглушил двигатель, но остался в машине, размышляя о тех мгновениях, когда малышка прижималась к его сердцу. Три слова. Такие простые. «Я люблю тебя».
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Фрэнсин опять приснился тот же сон, но на этот раз она спала беспокойно. Как и раньше, она стояла на сцене, а зрители выкрикивали ее имя снова и снова. Она просто плавала в этих волнах любви, каскадом омывавших ее. И тут ее сон изменился.
Зрители вдруг умолкли, не стало слышно эха от восторженных криков. Прожектор ослеплял ее, не позволяя увидеть зрителей. Она пыталась всмотреться в темный зал. Ничего. Она была одна. Мучительное отчаяние и одиночество проникли в ее сердце.
– Фрэнни, – донесся из темноты низкий голос, – Фрэнни. – Милый знакомый голос быстро успокоил ее.
Через несколько мгновений Фрэнсин проснулась. Оставаясь в постели, она пыталась вспомнить безумные повороты сна. Больше всего ее поразило то, что голос Трэвиса, повторявшего ее имя, наполнил ее душу счастьем, не меньшим, а может быть, и большим, чем до этого восторг и восхищение толпы.
Фрэнсин перевернулась на бок, взглянула на часы и с удивлением обнаружила, что уже почти десять. Что-то я заспалась. Больше всего в жизни она ненавидела тратить время попусту по утрам, убивая его на сон, особенно в те редкие дни, когда ей не нужно было на рассвете отправляться на работу.
На душ и одевание у нее ушло всего несколько минут, а потом она сошла вниз поискать Грэтхен и Поппи. В записке, оставленной на столе, говорилось, что они уехали в город за покупками.
Фрэнсин налила себе последнюю чашку кофе, оставленную в чайнике, и уселась за кухонный стол. Она вспомнила предыдущий день и улыбнулась. Я чудесно провела время. А Грэтхен, уверена, всегда будет помнить свой самый первый карнавал.
Она надеялась, что Грэтхен забудет, какие слова прошептала напоследок Трэвису, перед тем как погрузиться в сон. Фрэнсин как раз в тот момент поднялась по лестнице, собираясь войти в спальню, и вдруг услышала, как ее дочка говорит Трэвису о том, что любит его.
Эти слова разбили сердце Фрэнсин, и все сомнения насчет того, сказать ли Трэвису правду или нет, вернулись к ней снова и стали мучить с прежней силой.
«Может, я ошибаюсь, что держу рождение Грэтхен в секрете? Нет, я не хочу признавать ошибочным решение, принятое несколько лет назад. Пусть обстоятельства у Трэвиса и изменились и ему больше не надо заботиться о родных, мои обстоятельства остались прежними. Я не могу жить без Нью-Йорка и сцены. Я поступила правильно, когда решила скрыть от Трэвиса рождение дочки», – твердо сказала она себе.
Она допила кофе и принялась мыть чашку, когда через заднюю дверь вошел Трэвис.
– Доброе утро, – сказал он. – А где Поппи? Дверь гаража открыта, но я не увидел там его грузовика.
– Они с Грэтхен поехали в город, – ответила Фрэнсин. – Хочешь немного кофе? Я могу поставить чайник.
– Нет, я сюда пришел по двум причинам. Прежде всего, мне надо одолжить у Поппи кое-какие инструменты. Мой трактор сегодня что-то забарахлил.
– Сам возьми, что тебе нужно, в сарае. Ты же знаешь, Поппи не станет возражать.
– Вторая причина, почему я пришел, – это утренний звонок Маргарет. Она собирается сегодня после обеда ненадолго заглянуть домой и настаивает на барбекю. Я подумал, что будет замечательно, если вы втроем присоединитесь к нам. Она будет рада снова увидеть тебя и познакомиться с Грэтхен.
Фрэнсин замялась. Он был очень красив в это утро, одетый в джинсы и серую футболку. Полоска грязи или масла украшала его щеку, что лишь придавало ему еще большую мужскую привлекательность.
– Я зажарю мои знаменитые ребрышки, – добавил он, словно пытаясь заманить ее.
Она засмеялась.
– Я не знала, что у тебя есть знаменитые ребрышки.
– Я выигрывал главный приз три последних года на нашей местной ярмарке. – Щеки его слегка разгорелись от гордости. – А о моем соусе ходят легенды.
– Ну, как я после этого могу сказать «нет»? В котором часу нам прийти и что принести? – Фрэнсин подавила в себе желание протянуть руку и стереть с его лица полоску грязи. Она знала, какой мягкой и гладкой окажется его кожа под ее пальцами.
