Эмили удрученно молчала.
– Ну конечно! Аккузен и Лоретта! – наконец взволнованно воскликнула она.
– Не понимаю. – Саймон недоуменно посмотрел на нее.
– Это рассказ, который мы слышали сегодня на ярмарке. Они происходили из совершенно разных миров, но любовь позволила им соединиться, быть вместе. Любовь исцелила его израненное сердце, и он полюбил Лоретту.
– Но так бывает только в сказках.
– Возможно, но я верю в сказки и сделаю то, что сделала бы на моем месте Лоретта.
– Что же именно? – Саймон удивленно выгнул бровь.
– Нашла бы своего принца. – И Эмили погладила Саймона по руке. – Пожелайте мне удачи.
Когда она ушла, Саймон прошептал:
– Я желаю вам гораздо большего, Эмили. Я желаю вам успеха.
Дрейвен пристально всматривался в окружающую его темноту.
Он всегда находил в темноте утешение. Точно материнские объятия, она несла утешение, говоря, что он один на свете. Она напоминала ему о смерти, а если он закрывал глаза, то ему казалось, что мир кончился. Что ничего не существует. Ни боли, ни одиночества, ни прошлого, ни будущего. Ничего.
Когда он открывал глаза, реальность снова обступила его, лишая утешения.
– Милорд! – послышался сзади тихий голос.
Дрейвен резко обернулся.
– Миледи, что вы здесь делаете? – спросил он раздраженно.
Эмили плотнее закуталась в плащ и сказала:
– Я пошла вас искать.
– Зачем?
– А почему бы и нет?
– Вы дерзите мне?
– Да.
– Я не в настроении шутить, миледи. Вам лучше вернуться в дом, пока вы не простыли.
– А вы вернетесь вместе со мной?
Дрейвен отрицательно покачал головой.
Из зала донесся смех.
– Это шут, – пояснила Эмили. – Вам следовало бы остаться и послушать его.
– Зачем? – спросил Дрейвен и тут же добавил: – А почему бы и нет?
Эмили улыбнулась:
– Я хотела сказать, что вам стоило бы научиться улыбаться. Смех – это лекарство от всех душевных болезней.
Она приблизилась к Дрейвену и неожиданно для него обхватила руками его лицо и растянула его в некоем подобии улыбки.
– Видите, лицо от этого не треснуло.
Дрейвен слегка отшатнулся и, снова прислонившись к стене, устремил взгляд на темный лес. Эмили встала рядом с ним в такой же позе.
Так они простояли молча несколько минут. Хотя они не касались друг друга, Дрейвен тем не менее ощущал тепло, исходившее от Эмили, с такой же полнотой, как если бы они стояли плечом к плечу. Он чувствовал ее каждой клеточкой тела.
Легкий ветерок доносил до него нежный аромат, по которому Дрейвен безошибочно мог угадать Эмили.
Смех в зале затих, и снова заиграла музыка.
– Ну хватит, – решительно заявила Эмили, и ее голос вспугнул настороженную тишину. Она взяла Дрейвена за руку и повернула лицом к себе. – Я все равно буду с вами танцевать.
– Я не умею, – упирался Дрейвен.
– Нет, умеете. Вы забыли, что я видела, как вы тренируетесь, а всякий, кто умеет двигаться так, как вы, может, конечно же, и танцевать.
– Я отдавлю вам ноги.
– Ничего, заживут.
Дрейвен не нашелся что ответить и поэтому позволил Эмили взять себя за руки и показать несколько танцевальных движений. Повторив их, Дрейвен сам удивился, что при этом не наступил Эмили на ноги. Но еще больше удивления вызвало у него то, что он почувствовал удовольствие от такого невинного занятия.
Эмили кружилась вокруг него, а он зачарованно смотрел на нее.
Неожиданно она споткнулась, и Дрейвен едва успел подхватить ее, чтобы она не упала.
Он задержал Эмили в своих объятиях, чувствуя, как ее упругие груди упираются ему в грудь.
Дрейвен неотрывно смотрел на ее розовые губы. О, как ему хотелось впиться в них поцелуем, но он помнил о клятве, которую дал себе.
Эмили приблизила к нему лицо и тихо прошептала:
– Мой герой!
Титул героя был дан ему несколько лет назад дураками, ничего о нем не знающими, и за деяния, о которых Дрейвен не хотел даже вспоминать. Но сейчас впервые в жизни он действительно ощутил себя героем. И еще более удивительной была радость, которую вызвали у него эти слова.
Вдруг для него стало важно, чтобы именно Эмили видела в нем героя. Чтобы он никогда не разочаровал ее.
Она смотрела на Дрейвена, и при свете тростниковых светильников он вдруг заметил, как потемнели ее глаза.
– Чего вы хотите от меня? – напрямик спросил Дрейвен.
Эмили слегка прикусила губу и, немного помолчав, сказала:
– Наверное, мне следовало быть сдержаннее, но ведь сдержанной я никогда не была. Я знаю, что откровенность часто оказывается наилучшим способом вести дела, и поэтому буду верна своей природе и скажу вам в точности, чего я хочу.
Она вздернула подбородок и прямо посмотрела Дрейвену в лицо:
– Мне нужны вы, милорд.
От такой прямоты Дрейвен неожиданно смутился:
– Для чего я вам нужен?
– В мужья.
Повисла неловкая пауза. «О чем она думает, эта женщина? – лихорадочно соображал Дрейвен. – Или она безумна?»
– Вы хотя бы представляете себе, о чем говорите? – спросил он.
– Конечно, – решительным тоном ответила Эмили.
Дрейвен отступил немного назад. Он не знал, что сказать и как себя вести.
– Вы понятия не имеете, миледи, о чем просите и на что себя обрекаете.
– Не могу с вами согласиться.
Сделав шаг вперед, Эмили попыталась взять Дрейвена за руку, но он поспешно отдернул ее.
– Вы совсем меня не знаете.
– Моя мать тоже ничего не знала о моем отце. Она даже ни разу не видела его до самой свадьбы, но они полюбили друг друга. По-настоящему.
– Вы говорите так, будто это проще простого.
– Супружество часто именно таким и бывает.
– Вы говорите глупости, миледи. А теперь уходите.
Дрейвен резко повернулся к Эмили спиной и зашагал к донжону.
Эмили загородила ему дорогу, встав перед ним:
– Вы не убежите от меня. Я не позволю.
Дрейвена вдруг охватил гнев. Она не дает ему пройти! Особенно если учесть, что ему хочется только одного – убежать от нее и от всех тревожных мыслей и чувств, которые она у него вызывает.
