– Я участвовал в стольких походах, что не могу ошибиться. Слишком хорошо я знаю этот звук.
И он вышел. Теперь и Эмили услышала приближающийся стук лошадиных копыт. Быстро одевшись, она пошла к Дрейвену на парапет.
Эмили рассмотрела желто-белый стяг отца и решила, что ей показалось. Но когда отец остановил войско у самых стен замка, Эмили поняла, что все происходит на самом деле.
– Что это значит, Хью? – крикнул Дрейвен, когда отец Эмили приблизился настолько, что мог его услышать.
– Я пришел за дочерью, мерзавец!
Эмили вся похолодела.
– Он ведь не мог узнать, да?
– Не мог, – ответил Дрейвен и снова крикнул графу: – Она находится под моей защитой. Вы не имеете никакого права являться сюда и требовать ее.
– После этой ночи – имею. Вышлите мою дочь из замка, или я взорву эти стены, чтобы добраться до нее.
Эмили испуганно ахнула. Отец обо всем знает! Но откуда?
Дрейвен взял ее за руку, чтобы успокоить.
– Отец! – прокричала Эмили. – Почему вы пришли за мной?
– Ночью он напал на Кесвик. Я послал сообщить об этом Генриху, а теперь ты вернешься обратно, иначе я разрушу его замок. Отпустите ее, Рейвенсвуд, и я, может быть, заступлюсь за вас перед Генрихом.
– Ты ведь не устраивал никаких нападений сегодня ночью? – спросила недоуменно Эмили.
Дрейвен посмотрел на нее:
– Мы оба хорошо знаем, где я провел сегодняшнюю ночь, но если мы скажем об этом твоему отцу, ему захочется разрушить не только мой замок.
Дрейвен прав, подумала Эмили. Страшно даже представить, что сделает отец, если узнает об их с Дрейве-ном отношениях.
– Отец, вы ошибаетесь! – крикнула Эмили.
Дрейвен схватил ее за руку:
– Что вы делаете?
– Хочу объяснить отцу, что вы этого не делали.
– Думаете, он станет вас слушать?
– Э-э-э… нет. Он ничего не услышит.
– Приготовиться к нападению! – крикнул Дрейвен своим людям. – Всем на стены и…
– Нет! – Теперь Эмили схватила его за руку. – Ведь это мой отец!
– Значит, вы хотите, чтобы я сдал замок? – спросил Дрейвен. На лице его появилась твердость, а глаза горели решимостью.
Охваченная ужасом и отчаянием, Эмили резко проговорила:
– Сдать замок моему отцу или убить его? Мой ответ, разумеется, – сдать замок!
– Нет, – сердито возразил Дрейвен. – Я удерживаю Рейвенсвуд именем Генриха, короля Англии, и я не раскрою ворота перед тем, кому Генрих совершенно не доверяет.
Эмили услышала, как отец приказывает своим людям приготовиться к битве, и задрожала от страха. Что же ей делать? Что она может сделать?
Дрейвен взял лук у одного из своих воинов и натянул тетиву. И тут он заметил пепельно-серое лицо Эмили. Широко раскрыв испуганные глаза, она смотрела на отца, и Дрейвен увидел в этих глазах любовь.
Он опустил лук и посмотрел на Хью. Старик не мог не понимать, что его шансы на победу равны нулю. Никто и никогда не мог взять Рейвенсвуд и не сможет. Но из любви к дочери Хью обрекал своих людей на гибель. А вот отец Дрейвена перекинул бы сына через крепостную стену, чтобы только предотвратить нападение. Гарольд никогда и ничем не пожертвовал бы ради спасения сына.
Дрейвен снова поднял лук и прицелился Хью прямо в сердце. Одним выстрелом он может положить конец всему этому. Старик слишком несообразителен, чтобы прятаться, и его желтый сюрко представляет собой прекрасную мишень. Только и нужно, что выпустить стрелу… «Давай же!» И тут Дрейвен вдруг услышал голос своего отца – так бывало всегда, когда он стоял перед врагом. «Дай шанс любому человеку – и он окажется у тебя за спиной с обнаженным мечом и проткнет тебя насквозь. Всегда убивай прежде, чем враг нанесет первый удар».
Дрейвен натянул тетиву. Один выстрел – и все кончено. Один выстрел – и Эмили навсегда будет его. Прицелившись, Дрейвен выстрелил, и, как он и хотел, стрела упала далеко от цели.
Он не мог этого сделать.
Хороший или плохой, правый или неправый, но Хью – отец Эмили. И она его любит.
– Эмили, я даю тебе выбор, – проговорил Дрейвен сухо. – Ты можешь либо остаться со мной, и я буду тебя защищать, либо вернуться к отцу.
Эмили растерянно заморгала, не понимая смысла его слов.
Дрейвен приблизился к ней, цепенея при мысли о том, что она решит вернуться к отцу.
– Если ты оставишь меня теперь, знай, что твой отец никогда не разрешит тебе вернуться сюда. Ты будешь навсегда потеряна для меня. Выбирай сама. Я не могу сделать выбор за тебя.
Эмили смотрела на суровое лицо Дрейвена и не верила своим ушам. Он в состоянии отпустить ее? Он предоставляет ей сделать выбор? И в это мгновение Эмили осознала, насколько глубока ее любовь к Дрейвену. Мало найдется мужчин – если вообще найдется, – которые позволят женщине самой решать свою судьбу.
А Дрейвен к тому же ее опекун и обладает полной властью над ней. И все же он позволил ей решить самой, с кем остаться.
Эмили коснулась рукой щеки Дрейвена. Он устремил на нее холодный взгляд и ждал ее решения.
Как же ей не хотелось принимать решение! Но она могла решить только так.
– Ты знаешь, что я должна уйти с ним.
Боль мелькнула во взгляде Дрейвена, но на лице не дрогнул ни один мускул.
– Послушай, Дрейвен.
Он резко мотнул головой и повернулся к Эмили спиной:
– Уходите!
– Но, Дрейвен, выслушайте меня, я…
– Николас, выпусти леди из замка и проводи до ворот, где стоит алебардщик.
– Да, милорд.
Эмили попыталась вырваться из рук Николаса.
– Дрейвен! – крикнула она, но он не остановился и не обернулся.
Николас потащил Эмили вниз по лестнице. Она по-прежнему рвалась у него из рук.
– Хью, – послышался голос Дрейвена, – не начинайте нападения. Ваша дочь идет к вам.
Эмили оказалась за воротами замка Рейвенсвуд.
– Дрейвен! – кричала она, отчаянно колотя в крепостные ворота.
Поздно. Наконец-то Дрейвену удалось изгнать ее из своей жизни. Эмили опустилась на колени и зарыдала. Ей не хватило пяти минут, чтобы все ему объяснить.
– Вот упрямый дуралей, – всхлипывала Эмили. – Как ты мог?
– Как ты могла? – прошептал Дрейвен, глядя, как Хью подошел к дочери и поднял ее на руки.
Эмили села на лошадь и уехала. Даже не оглянулась, Дрейвен стоял у стены и долго смотрел ей вслед. Сердце разрывалось на части от тоски. Он сорвал с плаща брошь и крепко сжал ее в кулаке. Боль и ярость разрывали душу. Дрейвен хотел зашвырнуть брошь подальше, но вдруг, вспомнив слова Эмили: «Я думала, что тебе нужнее счастливые воспоминания, чем мне», – он с такой силой сжал брошь в кулак, что образовалась глубокая кровоточащая вмятина.
