Вош промолчал.
«Это может быть Салливан, – подумала я. – С моим везением это, скорее всего, она».
– Вы знаете, что мне не подобраться к Уокеру, если за меня не поручится тот, кому он доверяет.
Вош скрестил на груди длинные сильные руки и свысока внимательно посмотрел на меня поблескивающими птичьими глазами.
– Ты так и не ответила на мой вопрос. Я человек?
Я ни секунды не колебалась:
– Да.
Вош улыбнулся.
– И ты до сих пор считаешь, что этот факт не оставляет надежды? – Он не стал дожидаться ответа. – Я надежда этого мира. Судьба человечества в моих руках.
– Должно быть, тяжкое бремя, – заметила я.
– Шутки шутишь.
– Им нужны такие, как вы. Организаторы и менеджеры, которые в курсе, зачем они пришли и чего хотят.
Вош кивнул и просветлел лицом. Он был доволен мной и доволен собой, потому что выбрал меня.
– У них не было выбора, Марика. Естественно, это означает, что выбора не было и у нас. Мы при любом раскладе обречены на самоуничтожение. Единственное решение – радикальная интервенция. Уничтожить деревню ради ее спасения.
– И убить семь миллиардов было недостаточно, – подхватила я.
– Конечно. В противном случае им хватило бы одного большого камня. Нет, лучшее решение – ребенок на пшеничном поле.
У меня даже желудок свело, когда я вспомнила эту картинку. Малыш бредет по полю мертвой пшеницы. Его подбирает небольшая группа выживших. Последние остатки доверия уничтожила зеленая вспышка адского света.
В день нашего знакомства я, как любой новобранец, прослушала целую речь.
«Последняя битва на Земле случится не на равнине, не в пустыне и не на вершине горы…»
Я прикоснулась к груди:
– Вот – поле битвы.
– Да. Иначе все может повториться.
– И потому так важен Уокер.
– Программа, которую в него установили, рухнула. Ты прекрасно понимаешь, что нам необходимо выяснить почему. И сделать это можно только одним способом.
Вош нажал кнопку на консоли. Дверь у меня за спиной открылась, и в комнату вошла женщина средних лет, с лейтенантскими нашивками на воротнике. Она улыбалась. У нее были идеально ровные и очень крупные зубы. Глаза серые. Светло-желтые волосы стянуты в тугой узел на затылке. Она мне сразу не понравилась. Я нутром почувствовала в ней врага.
– Лейтенант, препроводите рядовую Рингер в изолятор для предварительного осмотра. В четыре ноль-ноль жду вас в конференц-зале «Браво», – распорядился Вош и отвернулся. Я его больше не интересовала. Пока.
Уже в лифте женщина с песочными волосами осведомилась:
– Как себя чувствуешь?
– Отвали.
Она продолжала улыбаться, будто я ответила: «Прекрасно. А ты?»
– Меня зовут лейтенант Пирс. Но ты можешь называть меня Констанс.
Тренькнул звонок, двери лифта открылись. Лейтенант ударила меня кулаком по шее. В глазах у меня потемнело, колени подогнулись.
– Это за Клэр, – сказала она. – Ты ее помнишь.
Я выпрямилась и двинула ей в челюсть основанием ладони. Она врезалась затылком в стену. Звук мне понравился. Потом я со всей силой, которой наделила мои мускулы двенадцатая система, заехала ей кулаком в живот. Она рухнула мне под ноги.
– А это за семь миллиардов. Ты их помнишь.
11
В изоляторе меня тщательно обследовали. Цель осмотра – диагностика двенадцатой системы. Они должны были убедиться, что она работает на все сто процентов. А потом санитар принес на подносе гору еды. Я больше месяца не ела нормально и смела все подчистую. Тогда санитар унес пустую тарелку и вернулся с полной. С ней я тоже расправилась.
Потом принесли мою старую униформу. Я разделась и постаралась, насколько это было возможно, отмыться над раковиной. Я не мылась сорок дней; пахло от меня, прямо скажем, не очень, и мне почему-то стало неловко. Зубной щетки не выдали, так что зубы я почистила пальцем. По ходу мне стало любопытно: укрепляет ли двенадцатая система зубную эмаль? Потом я оделась, обулась и туго зашнуровала ботинки. Стало полегче. Теперь я чувствовала себя почти как в старые времена, когда еще пребывала в блаженном неведении. В тот вечер наивная и неусовершенствованная Рингер ушла от Зомби, мысленно пообещав: «Я вернусь. Если смогу, вернусь».
Резко распахнулась дверь. Констанс. Она сменила свою форму на мом-джинсы и заношенную толстовку.
– Мне показалось, что мы неудачно начали, – сказала она.
– Отвали.
– Мы теперь партнеры, – сладким голосом напомнила Констанс. – Напарницы. Лучше бы нам поладить.
Я спустилась следом за ней на три пролета в подземный бункер. Там мы прошли по лабиринту коридоров с серыми стенами и бесконечными дверями без табличек и номеров. Равномерный стерильный свет флуоресцентных ламп напомнил мне о проведенном с Бритвой времени, когда мое тело безуспешно боролось с двенадцатой системой. Мы играли в шахбол, изобретали секретные коды и планировали безнадежный побег, который вернет меня под этот мертвенный свет и поведет по очередному кругу неопределенности и страха.
Констанс шла на полшага впереди меня. Наши шаги эхом раздавались в пустом коридоре. Я даже слышала ее дыхание.
«Плевое дело убить тебя прямо сейчас», – лениво подумала я, но сразу отбросила эту мысль. Я надеялась, что у меня еще будет такая возможность, просто еще не пришло время.
Констанс толкнула дверь, которая ничем не отличалась от остальных, и мы вошли в конференц-зал. На стене – проекционный экран, напротив экрана – длинный стол, а в центре стола – металлическая коробочка.
За столом сидел Вош. Когда мы вошли, он встал. Свет убавился, на экране возник аэроснимок: пустынная двухполосная дорога бежит по холмам через поля. В центре снимка – прямоугольная крыша дома. В левой части прямоугольника – мерцающая точка. Тепловой след. Кто-то стоит на посту. Внутри дома – группа из нескольких светящихся пятен. Сперва я их пересчитала, потом дала имена: Дамбо, Кекс, Салливан, Наггетс, Уокер и последний – Зомби.
«Привет, Зомби».
– Это данные разведывательного полета шестинедельной давности, – пояснил Вош. – Дом находится приблизительно в пятнадцати милях к юго-востоку от Эрбаны.
Экран на секунду погас и снова зажегся. Та же черная лента дороги, тот же темный прямоугольник, то есть дом, только светящихся точек стало на две меньше.
– Этот снимок был сделан вчера вечером.
Камера увеличила охват. Теперь на снимке были видны леса, поля, другие черные прямоугольники. Темные пятна на сером фоне – пустынный, безжизненный мир. Тонкая лента дороги выскользнула из кадра, и вот далеко на северо-западе я увидела их. Две светящиеся точки.
