Я неловко отступаю и натыкаюсь на столик возле окна. Варево старушки переливается через край кастрюли, консервная банка с огнем зло шипит в ответ.
– Мой суп! – кричит старушка и поднимается на ноги.
Я отступаю еще на пару шагов, но пистолет не опускаю, хотя мы оба уже понимаем, что это пустая угроза. Старушка поднимает с пола свою ложку и ковыляет к булькающей кастрюле. На стук деревянной ложки о металлическую кастрюлю отовсюду сбегаются кошки. У меня сводит желудок. Уже больше двенадцати часов я, если не считать протеинового батончика, ничего не ел.
Бабулька искоса с хитрецой смотрит на меня и спрашивает, не хочу ли я попробовать ее суп.
– Нет времени. Я должен вернуться к другу.
– Пожалуйста, всего пять минут, – со слезами на глазах просит старушка. – Мне так одиноко. – Помешивает суп. – Консервы кончились с месяц назад, но я справляюсь. – Снова искоса смотрит на меня. Робко улыбается. – Можешь принести сюда своего друга. У меня тут есть лекарства. И мы за него помолимся. Господь исцеляет каждого, кто просит с чистым сердцем.
У меня пересохли губы, а рот наполнился слюной. В ушах шумит кровь. Кошка трется о мою ногу, решив, очевидно, что я, в конце концов, не такой уж злодей.
– Нет, так не пойдет, – говорю я. – Здесь небезопасно.
Старушка удивленно смотрит на меня:
– А там безопасно?
Я с трудом сдерживаю смешок. Бабулька старая, но ум у нее острый. Она выносливая. Храбрая. И преисполнена веры. Иначе она бы не продержалась так долго. В такие времена выживают только сильные духом. Как там говорила о них Кэсси? Гнутся, но не ломаются. В какую-то секунду я уже готов принять ее предложение. Оставить Дамбо у старушки, а самому отправиться в пещеры на поиски Рингер и Чашки. Это было бы лучшим вариантом для Дамбо. Вернее, его единственным шансом.
– У вас закончились консервы? – откашлявшись, переспрашиваю я. – А что же у вас там варится?
Бабуля подносит ложку ко рту, прикрывает глаза и пробует коричневый бульон. Кошка у меня в ногах поднимает покрытую струпьями голову и смотрит на меня огромными желтыми глазами.
Я знаю, что скажет старушка за секунду до того, как она произносит это вслух:
– Кошка.
Одним ловким движением она выплескивает обжигающе горячую жижу мне в лицо. Я отшатываюсь, натыкаюсь на стопку журналов и теряю равновесие. Старуха настигает меня еще до того, как я падаю на пол. Она хватает меня за грудки и с легкостью, как ребенок мягкую игрушку, швыряет через комнату. Я врезаюсь в стену, винтовка соскальзывает с плеча. Лежа на боку, я прицеливаюсь в летящее на меня мерцающее пятно.
То ли старуха слишком шустрая, то ли я слишком медленный, но она успевает выбить у меня из руки пистолет. Пальцы старухи сжимаются на моем горле, она рывком ставит меня на ноги, ударяет головой о стену и приближает свое лицо к моему. В зеленых глазах сверкает бесконечная злоба.
– Ты не должен был приходить, – шипит старуха. – Слишком рано.
Ее лицо расплывается у меня перед глазами.
«Слишком рано?»
И тут я понимаю: старуха заметила мой окуляр. Она считает, что я – часть Пятой волны. Пятая волна должна начаться только на следующей неделе, после ее возвращения на корабль-носитель, после того, как исчезнет Эрбана и вообще все города на Земле.
Я нашел глушителя Эрбаны.
18
– Планы изменились, – выдыхаю я.
Старуха ослабляет хватку, но только чтобы я не задохнулся. У нее чертовски сильные пальцы, и я ни секунды не сомневаюсь, что ей не составит труда одним движением костлявой кисти сломать мне шею. Плохая перспектива. Плохая для Дамбо, плохая для Рингер и для Чашки, и особенно – для меня. Единственная причина того, что я до сих пор жив, заключается в том, что я оказался здесь, в милях от ближайшей базы и в месте, которое будет уничтожено в ближайший уик-энд.
«Сам виноват, Зомби. У тебя был шанс убрать старуху, а ты его профукал».
Ну так она напомнила мне мою бабушку.
Бабушка глушитель в ответ на мои слова откидывает назад голову и смотрит на меня, как любопытная птица на лакомый кусочек.
– Планы изменились? Это невозможно.
– Поддержка с воздуха уже в пути, – с трудом выдавливаю я из себя. – Слышала самолеты?
Надо выиграть время, так как каждая секунда, когда старуха теряется, дарит мне секунду жизни. С другой стороны, новость о скором начале бомбардировки может оказаться кратчайшим путем к моей смерти.
– Я тебе не верю, – говорит старуха. – Ты мелкий вонючий обманщик.
Винтовка лежит на полу в двух футах от нас. Очень близко и очень далеко. Старуха склоняет голову набок и снова становится похожа на чертову ворону с зелеными глазами. И тут я ощущаю жесткую атаку сознания. Ее сознания. Оно входит в меня, как дрель в мягкое дерево. Я чувствую себя раздавленным и вспоротым одновременно. Старуха видит меня насквозь. Почти как программа «Страна чудес». Только старуха исследует не мою память, а меня самого.
– Столько боли, – бормочет она. – Столько потерь. – Ее пальцы сжимают мое горло. – Кого же ты ищешь?
Я отказываюсь отвечать, и старуха перекрывает мне кислород. Перед глазами вспыхивают черные звезды. Сестра зовет меня из темноты.
«Господи, Салливан, ты была права!»
Старая ведьма придушит меня, если я не отвечу. Это сестра привела меня сюда… Не Чашка и не Рингер.
Кончиками пальцев касаюсь ствола винтовки. Старуха глушитель смеется мне в лицо. У этой беззубой пожирательницы кошек жутко воняет изо рта. Она словно циркулярной пилой разрезает мою душу и перемалывает мою жизнь.
Голос сестры умолкает. Теперь я вижу Дамбо. Он лежит, свернувшись калачиком, за стойкой в кафе. Дамбо плачет, но не может меня позвать, потому что у него не осталось сил.
«Куда ты, туда и я, сержант».
Я бросил его, одного, беззащитного, как бросил когда-то сестру. Господи, я даже его пистолет забрал.
Мать-перемать. Пистолет.
19
Первый выстрел в упор, прямо в ее набитый кошатиной живот. Старуха хватку не ослабляет. Второй выстрел в область сердца. Слезящиеся глаза старухи слегка расширяются, я умудряюсь протиснуть между нами руку и отталкиваю ее от себя. Клешни старухи разжимаются, и я полной грудью вдыхаю чудесный спертый, пропитанный злобой воздух. Однако бабушка глушитель не пала, она собирается с силами.
Старуха бросается на меня. Я резко откатываюсь вправо. Голова старухи врезается в стену. Я снова стреляю и попадаю в грудную клетку. Старуха отталкивается от стены и ползет ко мне, сплевывая ярко-красные, насыщенные кислородом сгустки крови. Телом старухи движет нечто десяти тысяч лет от роду, и ненависти в нем больше, чем воды в океане. К тому же старуху усиливает и поддерживает внеземная технология…
