– Доверяла, – повторяет за мной Рингер.
– Доверие – главное слово.
– Я доверяю тебе, Зомби.
– У тебя своеобразный способ выказывать доверие.
Качает головой: «Этот тупой Зомби опять ошибается».
– Я знаю, ты не расскажешь.
Рингер вытягивает ноги, и на колени падает пластиковая бутылка. Внутри плещется какая-то зеленая жидкость. Антифриз.
– Одного колпачка должно хватить. – Она говорит очень тихо; скорее всего, просто думает вслух. – Двенадцатая система… Это защитит меня. Защитит меня…
Я хватаю бутылку:
– Черт, Рингер, ты ведь еще это не пила? Отвечай.
– Отдай, Зомби.
Я с облегчением выдыхаю. Такой ответ означает «нет».
– Ты объяснила мне, что случилось, но не рассказала как.
– Да так. Сам знаешь. – Рингер делает абстрактный жест. – Все как обычно.
Ладно. Я это заслужил.
– Его звали Бритва. – Она хмурится. – Нет. Его звали Алекс.
– Тот рекрут, который убил Чашку.
– Ради меня. Иначе я бы не сбежала.
– И тот, который помог Вошу подставить тебя.
– Да.
– А потом Вош типа подставил вас обоих.
Рингер одаривает меня своим фирменным непроницаемым взглядом.
– Что это значит?
– В ту ночь Вош оставил его с тобой. Он наверняка хорошо знал Бритву… и понимал, к чему это может привести.
– Это бред, Зомби. Если бы Вош хоть на секунду мог предположить такое, он бы никогда не приставил ко мне Алекса.
– Это почему же?
– Потому что любовь – самое опасное оружие в мире. Она нестабильна больше, чем уран.
Я тяжело сглатываю. У меня пересохло во рту.
– Любовь.
– Да, любовь. Теперь верни мне это, пожалуйста.
– Нет.
– Я могу отобрать.
Рингер смотрит на меня. Между нами расстояние не больше кулака. Ее глаза чуть светлее, чем окружающая нас темнота.
– Знаю, что можешь.
Я напрягаюсь. У меня чувство, что она может вырубить меня щелчком мизинца.
– Хочешь знать, любила ли я его. Хочешь спросить, – говорит Рингер.
– Это не мое дело.
– Я никого не люблю, Зомби.
– Ну, это ничего. Ты еще молода.
– Прекрати. Не пытайся меня рассмешить. Это жестоко.
У меня в кишках проворачивается лезвие ножа. Пуля в ноге по сравнению с этой болью – комариный укус. Не представляю почему, но рядом с этой девчонкой меня постоянно преследует боль. И не только физическая. Я уже близко знаком с обеими разновидностями, так что смело могу сказать: лучше дюжина пуль, чем разбитое сердце.
– Ты козел, – сообщает мне Рингер и откручивает пробку контейнера. – Я всегда так считала. – Она наливает антифриз в колпачок. Жидкость отливает неоновым зеленым светом. Их цвет.
– Вот что они сделали, Зомби. Это мир, который они сотворили. Дарить в нем жизнь более жестоко, чем ее забирать. Я добрая. И мудрая.
Рингер подносит колпачок к губам. У нее дрожит рука. Ярко-зеленая жидкость переливается через край и стекает по пальцам, а в глазах Рингер та же тьма, что заполняет мое сердце.
Я беру ее за руку. Она не реагирует. Не подключает свое усиление, не сносит мне голову. И почти не сопротивляется, когда я опускаю ее кисть.
– Я пропала, Зомби.
– Я найду тебя.
– Я не могу пошевелиться.
– Я тебя понесу.
Рингер боком валится на меня. Я обнимаю ее за плечи, пробегаю пальцами по волосам.
Тьма уходит, ей не за что зацепиться.
53
Мы возвращаемся к могиле, а в это время из подвала уничтоженного дома появляются Кэсси с детьми. Все нагружены одеялами.
– Зомби! – кричит Наггетс и бежит ко мне, ком одеял подпрыгивает у него в руках.
Разглядев лицо Рингер, он сразу понимает – что-то не так, и притормаживает. Лучше детей никто не читает по лицам. Только собаки.
– В чем дело, рядовой? – спрашиваю я.
– Кэсси не разрешает мне взять пистолет.
– Я с этим разбираюсь.
Кривится. Сомневается.
Я хлопаю его по плечу свободной рукой:
– Только дай сначала закопать Рингер. А потом мы поговорим об оружии.
Подходит Кэсси. Она практически волочит за собой Меган. Надеюсь, держит крепко и не отпустит. Мне кажется, что, если Кэсси ее отпустит, девчонка сразу убежит. Рингер кивает в сторону гаража.
– Через десять минут вертолет будет здесь.
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Салливан.
– Я его слышу.
Кэсси многозначительно смотрит на меня: «Как тебе нравится? Говорит, что слышит». А все остальные слышат только гуляющий над бесплодными полями ветер.
– А шланг зачем? – спрашивает меня Кэсси.
– Чтобы я не отключилась и не задохнулась, – отвечает Рингер.
– А я-то думала, что ты – как вы это называете? Усилена.
– Так и есть. Но кислород мне все-таки нужен.
– Прям как акула, – замечает Кэсси.
Рингер кивает:
– Как акула.
Салливан уводит детей в гараж. Рингер спрыгивает в могилу и ложится на спину. Я поднимаю с земли ее винтовку и протягиваю вниз. Рингер мотает головой:
– Оставь там.
– Уверена?
Рингер кивает. Ее лицо заливает свет звезд. У меня перехватывает дыхание.
– Что такое? – спрашивает она.
Я отвожу глаза:
– Ничего.
– Зомби.
– Да ничего особенного. Просто подумал… мелькнуло в голове…
– Зомби.
– Ладно. Ты очень красивая. Вот и все. Я хочу сказать… Ты хотела узнать…
– Ты становишься сентиментальным в самые неподходящие моменты. Шланг.
Бросаю в могилу конец шланга, Рингер берет его в рот и показывает мне большой палец.
Теперь уже и я слышу вертолет. Звук еще слабый, но с каждой секундой становится громче. Засыпаю Рингер правой рукой, а в левой держу шланг. Ей ничего не надо говорить, я читаю в ее глазах: «Быстрее, Зомби».
Земля с мерзким звуком сыплется на ее тело. Я решил не смотреть. Закапываю Рингер, созерцаю звезды и со всей силы сжимаю шланг. В голове один за другим промелькивают варианты провала. Вдруг на борту будет целое отделение? Или прилетит не один «блэкхоук», а два? Или три? Или четыре? Или, например… Да что угодно может произойти.
