Останавливаюсь. Салливан крепче цепляется за рукав.
– Ни черта не вижу, – шепчет она. – Где тут зеленая дверь?
– Ты стоишь прямо перед ней.
Я отодвигаю ее в сторону, а сама для разбега отбегаю на дюжину ярдов назад. Насколько я знаю, даже усиленные люди не способны выбить блокировочный механизм этой двери. Но выбора у меня нет. На полпути я набираю полную скорость, и, когда у меня уже не остается места для торможения, Салливан выходит вперед и нажимает на дверную ручку.
Дверь открывается. Мой тормозной путь – шесть футов. Хорошо, что Салливан не может видеть мое вытянувшееся от удивления лицо. Она бы посмеялась.
– Какой им смысл запирать дверь, если нет электричества, – говорит Салливан. – «Страна чудес» ведь не может без энергии?
Конечно, она права. Чувствую себя дурой. Не смогла предвидеть очевидное.
– Я понимаю, – говорит Салливан, как будто прочитала мои мысли. – Тебе непривычно чувствовать себя дурой. Ты привыкнешь, можешь мне поверить. – Она улыбается. – Возможно, у «Страны чудес» есть свой источник электроэнергии. На всякий случай.
Заходим в комнату. Салливан закрывает за нами дверь, а потом быстро пробегает пальцами по «мертвой» клавиатуре. Поразительно, но она еще не утратила способность надеяться.
– И что теперь? – спрашивает она после того, как я безрезультатно нажимаю несколько кнопок на пульте управления.
«Не знаю, Салливан. Это ведь ты настояла на том, чтобы мы сюда пошли, хотя сама знала, что они отключили электричество».
– А резервного энергоснабжения тут нет? – спрашивает она. – По идее, должны быть аккумуляторы на случай, если вдруг возникнут проблемы с электричеством.
А потом она говорит, скорее чтобы заполнить паузу:
– Я останусь здесь, а ты иди, найди, где тут у них силовая или электростанция, и включи свет.
– Салливан, я думаю.
– Думаешь?
– Да.
– Вот, значит, чем ты занята. Ты думаешь.
– Да, это то, что мне удается лучше всего.
– А я-то все это время думала, что лучше всего тебе удается убивать людей.
– Ну, если выбирать между двумя способностями…
– Не шути.
– Я никогда не шучу.
– Вот видишь? Это твоя главная проблема. Это основной дефект.
– Не больший дефект, чем болтливость.
– Ты права. Мне следует меньше болтать и больше убивать.
Ощупываю стол – ничего. Забираюсь под него. Клубок проводов, разъемы, удлинители. Встаю. На стене плоский экран. Никаких проводов. Только экран и клавиатура. Но должно же быть что-то еще. Где хранятся данные «Страны чудес»? Где процессор? Я понимаю, что это внеземные технологии и Вош может носить процессор в кармане. Все может быть записано на чип размером с песчинку и встроено прямо ему в мозг.
Но больше всего меня беспокоит вопрос риска. «Страна чудес» – крайне важная часть всей системы. Без нее нельзя запустить Пятую волну. С ее помощью отбирали гнилые яблочки, включая Эвана Уокера, который оказался самым гнилым из всех.
В комнате сухо. Спринклеры здесь не включали. Тогда почему отключено электричество? Его могли отключить во всех зданиях комплекса, но здесь оно должно быть включено. Риск слишком велик.
– Рингер? – Салливан не видит меня и поэтому начинает нервничать. – О чем ты теперь думаешь?
– Слишком рискованно отключать от сети «Страну чудес». Они не могут пойти на такой риск.
– Поэтому я и спросила про аккумуляторы или…
«Дура, какая же я дура».
Надеюсь, Салливан права, и я привыкну к этой мысли. Я прохожу мимо нее и щелкаю выключателем на стене.
«Страна чудес» оживает.
91
Кэсси садится в белое кресло и опускает спинку. Я пристегиваю ее ремнями.
– Никогда через это не проходила, – признается она, глядя в белый потолок. – Хотя в «Приюте» могла.
– А что помешало?
– Задушила доктора Пэм вот таким ремнем.
– Молодец, – искренне хвалю я. – Не ожидала от тебя.
Отхожу к пульту управления. Уверена, что запросят пароль, но пароль не запрашивают. Нажимаю на случайную клавишу, и на центральном мониторе появляется страница запуска.
– Что там? – спрашивает Салливан, из кресла ей, кроме потолка, ничего не видно.
Банк данных.
– Нашла, – отвечаю я и нажимаю на кнопку.
– И что теперь?
Все закодировано. Тысячи цифровых комбинаций, каждая, как я понимаю, представляет того, чья память была загружена в программу. Понять, какая из них отображает Уокера, невозможно. Можно попробовать первую и, если это будет не он, пойти дальше по списку, но…
– Рингер, ты молчишь…
– Я думаю.
Салливан громко вздыхает. Наверное, хочет сказать что-нибудь вроде: «Ты вроде говорила, что у тебя это получается лучше всего», но она сдерживается.
– Не можешь вычислить, какой у Эвана номер, – наконец говорит она.
– Мы уже это проходили, – отвечаю. – Даже если я определю номер Уокера, это не гарантирует, что его память приведет тебя к нему. После загрузки Вош наверняка…
Салливан приподнимает голову, насколько это позволяют кресло и ремни.
– Он где-то здесь. Давай мне их всех.
Я сначала даже подумала, что ослышалась.
– Салливан, их здесь тысячи.
– Плевать. Прогуляюсь по всем и найду его.
– Я абсолютно уверена, что это так не работает.
– Брось, что ты вообще знаешь? Сколько ты вообще знаешь, Рингер, и сколько из того, что ты якобы знаешь, на самом деле инфа, которую тебе подсунул Вош? Правда в том, что ты ни черта не знаешь. И я ни черта не знаю. Никто ни черта не знает.
Хлопается головой на кресло. Сжимает в кулаках ремни. Возможно, подумывает придушить меня.
– Ты говорила, что Вош их всех загрузил, – продолжает Салливан. – И теперь он знает, как тобой манипулировать. Он несет все эти воспоминания в себе, так что это должно быть безопасно.
Я готова выполнить команду хотя бы ради того, чтобы она наконец заткнулась.
– Почему ты боишься? – спрашивает Салливан.
– Почему ты не боишься? – отвечаю я вопросом на вопрос, нажимаю на кнопку и посылаю в мозг Салливан десятки миллионов неотфильтрованных воспоминаний.
92
Салливан судорожно дергается, даже ремни трещат, а потом замирает, как во время припадка. Глаза у нее закатываются, она стискивает зубы, ноготь на одном пальце отламывается и улетает через всю комнату.
