Потом он заварил чай и на маленьком подносе вынес чайничек и чашки в гостиную.
Лена, оказывается, решилась включить лэптоп и перекапывала один за другим снимки волков, пристально рассматривая задние планы, увеличивая изображения и снова их уменьшая. С благодарностью взяв чашку, биолог стала греть о нее руки.
— Я… я, наверное, с ума сошла. Погиб мой коллега, я понятия не имею почему, но вместо того, чтобы пойти в полицию, только препятствую следствию. Я еду с совершенно незнакомым человеком, который хотя и спас мне жизнь, но, очевидно, верит в оборотней, в какую-то хижину в глуши. — Она осторожно отпила чай. — Странный, очень странный день, Эрик. Но чай, — добавила она с кривой улыбкой, — вкусный. — Она прищурилась от горячего пара.
Эрик сел напротив.
— Поверьте, для меня он, по меньшей мере, столь же необычен, как и для вас.
— И почему я вам не верю? — Лена демонстративно осмотрела гостиную. — Вы ездите на дорогом автомобиле, на заднем сиденье у вас огнестрельное оружие, вы чертовски хорошо знаете Петербург и не боитесь неприятностей с полицией. Вы что, супергерой? — Темно-зеленые глаза поймали его взгляд. — Иными словами, вы за хороших или за плохих?
— Я Эрик. — Если еще хотя бы две секунды посмотрит ей в лицо, обязательно ее поцелует. — Покажите мне фотографии. Может, я что-нибудь обнаружу.
Такой он выбрал способ бегства от зарождающейся приязни, выходившей за рамки инстинктивной жажды секса. Взяв папку с фотографиями, он стал молча просматривать снимки, однако заметил, что Лена за ним наблюдает.
— Как люди начинают верить в оборотней? — неожиданно спросила она. — Вы слишком много смотрели фильмов ужасов?
— За каждой легендой кроется доля правды.
— Значит, вы и вампиров считаете реальными?
— Пока ни одного не встречал.
— А оборотней встречали?
— Не одного, — сказал он и, выпив чай, мысленно добавил: «А десятки». — Что привлекает вас в волках, Лена?
Его рука потянулась за следующей папкой, надпись на которой «Пливицы» не вызвала у него интереса к ее содержимому. Хорватия находилась почти в двух тысячах километров отсюда. Эрик бросил ее назад на стол. Вопросом о профессии он ловко отвлек Лену от скользкой темы.
— Волки сопровождают меня с тех пор, как я научилась ходить. Отец их изучал и много ездил со мной по Америке. Я разделяла его страсть, но меня больше тянуло в Россию. Здесь гораздо меньше делается для их защиты, и я стараюсь это изменить. Знаете, волки… — она замолчала, подыскивая слова. — Это трудно объяснить. Их повадки, социальная структура внутри стаи, хитрость осторожных зверей, — восхищенно продолжала она. — И их все еще считают убийцами и пожирателями овец.
Только Эрик хотел что-то возразить, как заметил краешек фотографии, торчавшей из папки «Пливицы». Когда он небрежно бросил папку на стол, снимок выскользнул, и на нем теперь ясно были видны маленькие острые уши и рыжевато-бурый мех.
— Будь я проклят! — прошептал Эрик, подаваясь вперед, и открыл папку.
На него смотрела бестия.
Она сгорбилась, стоя в три четверти к камере в подлеске над растерзанным кабаненком, и как раз подняла длинную окровавленную морду от разорванного живота своей добычи. Светящиеся красным глаза смотрели прямо в объектив. Не оставалось сомнений в том, что Надольный нашел тварь, которую больше всех прочих оборотней искали Эрик и его отец.
Заметив его волнение, Лена тоже посмотрела на снимок и даже охнула от неожиданности.
— А это еще что? — Она забрала у него фотографию. — Ничего подобного я в жизни не видела, — неуверенно и испуганно сказала она некоторое время спустя и перевернула карточку. — Десятое июля две тысячи четвертого, западный берег озера Козьяк, — прочла она пометку. — Это в Пливицком заповеднике в Хорватии. Очень красивые места.
Но Эрику это фото показало происходящее в совершенно новом свете.
— Насколько хорошо вы знали Надельного?
— Он был хорошим знакомым моего отца, часто у нас гостил и…
— Он странно вел себя в Санкт-Петербурге?
— Странно? — Лена наморщила лоб. — Что это за вопрос? Его убили, и это…
— Вот именно, Лена, — прервал Эрик. — Его убили. — Он указал на фотографию. — Из-за вот этого.
Она растерянно посмотрела на него.
— Не понимаю, какая тут связь.
Он открыл рот, чтобы объяснить то, чего не рассказывал до нее ни одному человеку. Дело было в ее зеленых глазах, в ее лице, в ее запахе, и потому он поведал больше, чем следовало:
— За тварью, которую сфотографировал ваш знакомый, моя семья охотится уже целую вечность.
Лена недоверчиво рассмеялась.
— Вы снова о своем вервольфе?
— Да, Лена. Я в здравом уме, и поверьте мне, оборотни действительно существуют. Я называю их оборотнями, потому что они…
Лена расхохоталась.
— Простите, Эрик, но это просто курам на смех.
— Тогда вы объясните мне, что за волк тут изображен, — кивнув на фотографию, потребовал он. — Назовите, какого он вида?
— Это… — Ее глаза скользнули по фотографии.
Не успела она ответить, как он продолжил:
— И горящие глаза? Только не говорите, что это отблеск объектива.
— Вспышка…
— Фотография природы со вспышкой? И надо думать, его камера при каждом нажатии на кнопку издает «пинг», чтобы звери считали, будто умерли, и замирали. — Он придвинулся к ней ближе, вдохнул ее аромат: пот, развеявшийся дезодорант и остатки запаха волка от куртки. — Вы видите перед собой оборотня, Лена, — мрачно и с раскатом почти волчьего рыка произнес он. — Гибрид, объединивший в себе качества различных оборотней и убивающий с большей жестокостью, чем все прочие.
Лена сглотнула, от нее запахло страхом.
— Думаю, она заметила Надольного и пошла за ним следом. Видите, как бестия смотрит прямо в объектив. Она знает, где человек. Поверьте, от нее ничто не скроется. Разве только она сама этого захочет.
Лена втянула голову в плечи, точно ища защиты. Одна ее рука медленно поползла к сумке, словно хотела там согреться.
— Вы меня пугаете.
— Надольный и есть петербургский оборотень, из-за которого я сюда приехал. Это он убил и порвал на части двух невинных детей. В Хорватии его укусила и инфицировала истинная бестия. — Эрик ударил кулаком по столу, и Лена вздрогнула. — О, теперь я знаю, чего она добивалась! Знаю! Она его отпустила, чтобы он отвлек внимание от нее самой. Она знала, что он не умеет обращаться со своей новообретенной силой и обуздывать незнакомую жажду, — горячо объяснял он. Он схватил девушку за плечи, от возбуждения сжал слишком сильно. Слишком сильно. — Понимаете, Лена? Эта тварь сидит в Хорватии и почему-то держится тише воды ниже травы. Она к чему-то готовится. Понимаете?
