Только не сейчас.
– Как интересно, – через силу выдавила она.
– Это все, что вы можете сказать?
Марисе хотелось вскочить, схватить Кира и бежать, словно спасаясь от гончих из самого ада.
– А что вы хотите услышать? – Она с огромным трудом взяла себя в руки.
– Можете начать с того, – голосом судьи, выносящего приговор, сказал Рэйф, – что скажете мне, кто же все-таки является отцом вашего сына.
Глава 8
Мариса шумно вздохнула и лихорадочно думала, что сказать в ответ.
– Я не понимаю, какое отношение этот вопрос имеет к вам. Почему вы спрашиваете меня о таких вещах? – дрожащим голосом обратилась она к Рэйфу. Сейчас он напоминал ей хищника, который готовился к смертельному прыжку.
– В Марипосе я узнал, что, когда нас нашли после катастрофы, мы лежали в постели. В чем мать родила. – Его глаза полыхнули огнем. – Мы занимались любовью?
– Нет! – покраснев, воскликнула Мариса и поняла, что выдала себя. Она застыла в ужасе, не в силах пошевелиться.
На его лице не дрогнул ни один мускул.
– Тогда почему мы были без одежды? – без видимого интереса спросил Рэйф.
– Это вы были без одежды. Наш самолет потерпел катастрофу в ливневый шторм. Когда мы добрались до хижины, мы промокли насквозь, а вы… вы были похожи на смерть. Вы дрожали, и я не могла… – Мариса запнулась, вспоминая охвативший ее ужас, когда она пыталась придумать, что делать дальше.
– Продолжайте, – бесцветным голосом сказал Рэйф.
– Там было что-то похожее на кровать, гамак, сделанный из воловьей кожи и прибитый к деревянной раме. Сначала я решила, что мы можем использовать эту раму, чтобы разжечь костер. Но у нас не было спичек. И было ужасно холодно… – Она снова шумно вздохнула. – И единственным покрывалом была еще одна воловья кожа. Но она не давала тепла. Поэтому я вернулась обратно к самолету и вытащила наш багаж.
– Под дождем? – тихо спросил Рэйф.
– Он не прекращался ни на секунду. – Мариса с ужасом думала о том, что самолет мог взорваться в любую минуту, и испытывала животный страх при виде мертвого пилота, но ей придавало силы осознание того, что Рэйф погибнет, если она не согреет его, и необходимость забрать свой паспорт, единственную надежду на свободу.
Смертельно уставшая, Мариса вернулась обратно в хижину и страшно испугалась, когда увидела Рэйфа, лежащего на том жалком подобии кровати. Ей показалось, что он умер.
– Я трясла вас, пока вы не пришли в себя, но вы не могли понять, что происходит. Мне удалось убедить вас снять мокрую одежду, что вы и сделали, но потом вы снова потеряли сознание. И я не смогла надеть на вас что-нибудь сухое. – Конечно, их одежда не была такой уж сухой, но влажная все же лучше насквозь промокшей. – Я вытащила всю одежду из наших чемоданов и накрыла вас, а сверху положила воловью кожу, но ваша дрожь не унималась. Вы были таким холодным… Мне казалось, вы погибнете, пока нас найдут.
– А вы?
Мариса в недоумении посмотрела на Рэйфа.
– Вы ведь тоже промокли до нитки и были такой же обессиленной.
– Но я не была раненой. Может быть, вы забыли, но вы наклонили мою голову прямо перед столкновением с землей, поэтому я отделалась всего лишь парой синяков. Да, я тоже промокла и замерзла, поэтому я сняла с себя все, кроме нижнего белья, и прилегла рядом с вами. Я обняла вас, и через некоторое время мы оба согрелись и уснули.
Его руки сомкнулись вокруг нее. Его крепкие, уверенные объятия каким-то образом убедили ее, что Рэйф сумеет выжить и дождаться момента, когда за ними приедут спасатели.
– И они обнаружили нас в таком виде, – обращаясь больше к самому себе, сказал Рэйф.
– Меня разбудил шум вертолета. Я успела натянуть что-то из одежды, но вы… вы не смогли. – Он дышал и согрелся, но Мариса не смогла привести его в чувство.
– В Марипосе все считают, что мы занимались любовью.
– Это неправда, – решительно возразила она. – Поверьте мне, мы были просто не в состоянии.
– Тогда почему ваш муж считает, что я отец Кира?
Боже, как он узнал об этом? Мариса зажмурилась, а когда снова открыла глаза, встретилась с неумолимым взглядом Рэйфа.
– Потому что я так сказала. Но это была ложь.
– Но зачем? – резко спросил он.
У нее пересохло в горле. Наверное, так себя чувствует человек, над которым вершат суд.
– Потому что я не смогла придумать ничего другого, чтобы обезопасить своего ребенка.
– Что вы хотите этим сказать? – вскинулся Рэйф. – Он вас бил?
– Дэвид ни разу не поднял на меня руку, – покачала головой Мариса и тяжело вздохнула. – Он привык контролировать. Мне кажется, это своего рода мания. Вот почему он согласился на работу в Марипосе, подальше от всех наших знакомых. Местные жители были очень любезными и такими гостеприимными, но Дэвид не собирался участвовать в общественной жизни нашей общины. И не разрешал мне.
– Вы ведь умеете водить машину, – нахмурился Рэйф. – Что мешало вам выезжать без него?
– У нас не было машины.
– А внедорожник?
– Им постоянно пользовался Дэвид.
– А когда не пользовался?
– Он проверял счетчик, когда уходил из дома, – покраснела Мариса, – и потом, когда возвращался обратно. – Однажды, поддавшись порыву, она отправилась в ближайший городок, больше похожий на деревню, но последовавший за этим допрос навсегда отбил у нее охоту к подобным приключениям.
– Такое случалось, – прямо заявила она, глядя на помрачневшего Рэйфа. – Но больше никогда не повторится.
– Вы хотите сказать, что он держал вас на той ферме словно пленницу?
– Да.
– Между вами и той женщиной, которую я встретил в Марипосе, просто колоссальная разница. Я пытаюсь понять, как такое могло произойти.
– Когда я вышла замуж, мне едва исполнилось девятнадцать лет. И после свадьбы мы сразу же отправились в Марипосу. Дэвид был единственным, кого я знала в радиусе тысяч километров. И я не говорила по-испански.
Дэвид немного знал язык, достаточно для того, как потом узнала Мариса, чтобы отклонять приглашения гостеприимных жителей их округа.
– Расстояния были слишком огромными, чтобы я могла пойти куда-нибудь пешком.
– А ваши родители? На ферме есть компьютер. Вы поддерживали с ними связь?
– У них не было компьютера, а я не могла позвонить им из-за плохой связи.
Да и что бы они сделали? Даже если бы она обратилась к ним, у них не было денег, чтобы оплатить ей дорогу домой.
– Не ошибусь, если скажу, что у вас не было денег, – ледяным тоном заметил Рэйф.
