Сина она обнаружила снаружи за своей дверью. Он сидел, прислонившись к стене и положив возле себя меч.
— Син? Что вы делаете?
— Похоже, сижу.
— А почему вы сидите?
— Потому что довольно трудно спать стоя.
— Вы спите у меня под дверью? — запинаясь, спросила Калли, когда до нее дошел смысл его слов. — Почему?
— Потому, что если бы я спал у двери Саймона, хозяину гостиницы это могло бы показаться странным.
Его сарказм начал утомлять Калли, однако в уголках ее губ дрожала улыбка.
— Вы можете войти и спать в комнате.
Калли с распущенными медными волосами, рассыпавшимися по плечам, стояла перед ним, завернувшись в накидку, которая, однако, не скрывала изгибов женского тела благодаря свету, падавшему сзади из комнаты. Син смотрел на девушку, и она напоминала ему чудесного ангела, пришедшего спасти его пропащую душу.
И Син хотел ее, как какой-то изголодавшийся зверь. Ему хотелось сжать ее в объятиях и погасить жгучий огонь в своей крови. Эта потребность была настолько сильной, что Син не мог спать в ее комнате, не мог спать с ней, чувствуя, что совершенно потерял контроль над собой.
— Мне очень хорошо там, где я есть.
— На полу?
— Совершенно верно.
— Благодарю вас, мой доблестный защитник. — К его изумлению, Калли стала на колени возле него и легонько поцеловала в щеку, а его щека загорелась от прикосновения ее мягких губ. — Я буду спать гораздо спокойнее, зная, что вы здесь превратились в камень от холода.
При ее ироническом замечании Син приподнял одну бровь — он превратился в камень, все правильно, но совсем не от холода.
— Между прочим, — Калли, встав, направилась обратно в комнату, — если явится старина Красный Колпак, чтобы навредить нам, пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания.
Когда дверь за Калли закрылась, Син усмехнулся. Его жена и не догадывалась, что старина Красный Колпак — это он сам.
Калли делала все, стараясь уснуть, но больше часа не смогла вытерпеть это мучение, ей была невыносима мысль, что Син лежит снаружи на холодном полу.
Встав с кровати, она взяла одеяло и подушку, открыла дверь — и замерла. Син спал спиной к ней, вытянувшись вдоль порога.
Он лежал на холодном твердом полу, его черная кольчуга, несомненно, врезалась ему в тело, и у него не было даже одеяла, чтобы укрыться. У Калли сжалось сердце, когда она подумала, что, лежа так, он совсем не сможет отдохнуть. Желая устроить его хотя бы немного удобнее, Калли сделала шаг вперед. Но она и моргнуть не успела, как Син перекатился, схватил меч и направил его на Калли, так что острие оказалось почти в дюйме от ее горла.
Она от испуга открыла рот, а Син, нахмурившись, опустил меч.
— Простите, миледи. Мне следовало предупредить вас, что я сплю чутко, а проснувшись, готов сражаться.
— Непременно запомню это. — Калли неловко протянула Сину подушку и одеяло. — Я подумала, что вам, быть может, это пригодится.
Син в растерянности смотрел на вещи. Никто никогда не заботился о его удобствах.
Он хорошо запомнил тот случай, когда на местной ярмарке мачеха купила его братьям яблочный напиток. Будучи тогда всего семилетним мальчиком, он с горящим от сухости горлом смотрел, как они жадно пили сидр. «Можно и мне немного? Пожалуйста», — попросил он. Его мачеха, скривив губы, посмотрела на него и нахмурилась, как будто он попросил отдать ему ее руку или ногу. «Найди себе воду, если сумеешь. Она бесплатна и вполне подходит для таких паршивцев, как ты». Это был последний раз, когда Син что-нибудь просил.
— Спасибо, — поблагодарил он Калли, беря у нее из рук подушку и одеяло.
Калли, улыбнувшись, вернулась в комнату, а Син, положив подушку на пол, снова лег, и, как только его голова коснулась подушки, он уловил слабый запах лаванды — запах Калли. Закрыв глаза, Син наслаждался ее дивным ароматом и вспоминал, какими были ее бедра, когда он гладил их рукой. Тогда, касаясь ее, он все время думал только о том, как погрузиться глубоко в нее и почувствовать ее крепкие объятия.
На Сина обрушилась боль. Почему Калли с ним так добра, хотя должна ненавидеть его еще больше, чем другие? Он ее враг, ее отец ненавидел все английское, и тем не менее она проявляет к Сину заботу и участие.
Тяжело вздохнув, он снова положил под себя меч — так его научили спать еще много лет назад. Холодная сталь прижалась к теплой груди, рукоятка и металлическая кольчуга врезались в тело, напоминая ему о том, кто он такой, Он воин, в его жизни нет места удобствам, и в его замкнутом сердце нет места для жены.
Син знал только одиночество и намерен был оставаться одиноким.
Почти всю ночь Калли не спала, стараясь придумать, как найти подход к мужу, и не сомневаясь, что должен быть какой-то способ проникнуть сквозь его толстую шкуру и заставить его принять ее как свою жену.
Морна придумала бы. Как только Калли доберется до дома, она отведет Морну в уголок и выспросит все, что нужно. Да, с помощью Морны Син станет просто шелковым.
Калли не собиралась состариться, не имея детей. Признавался Син в этом или нет, но он любил детей. Ни один человек не обращался бы с Джейми так, как Син, если бы у него не было отцовских чувств. И из всего, что видела Калли, она сделала вывод, что из Сина получится замечательный отец.
— Хорошего сна, муженек, — прошептала Калли, твердо решив утром начать войну за сердце мужа, в которой надеялась одержать победу.
Глава 8
Что ж, ее война за сердце Сина началась с того, что все следующее утро Калли посвятила попыткам заставить его разговаривать.
Калли пребывала в полной растерянности, не зная, что делать.
К тому времени, когда она проснулась, лошади уже были оседланы, и Сии с Саймоном дожидались ее и Джейми, чтобы продолжить путешествие. Калли с улыбкой поздоровалась с Сином, но самое любезное, что он мог сделать, — это ответить ей невнятным бормотанием. Честно говоря, это невнятное бормотание было единственным ответом, который он давал на все вопросы, задаваемые ею на протяжении всего утра.
К середине дня, когда они остановились на отдых, Калли полностью созрела для того, чтобы задушить его или, на худой конец, натравить на него стаю диких псов.
Обиженная сверх всякой меры, Калли разложила еду и подошла к мужу, занимавшемуся с лошадьми.
— Я подумываю, не сжечь ли мне себя на костре сегодня вечером. Вы не станете возражать?
Син опять что-то буркнул, а потом резко вскинул голову.
— Что?
— Ха! — улыбнулась Калли. — Я так и знала. Я знала, что сумею разговорить вас. Подумать только, целое слово! Кто знает, если так будет продолжаться, то к концу недели я, возможно, услышу от вас целую фразу.
