– Так приятно встретиться с вами, мистер Делюкка. Лиам мне говорил о вас. Вы уж позаботьтесь о нашей любимой Килин.
Она излучала очарование. Джанни протянул ей руку для пожатия:
– Зовите меня Джанни, пожалуйста.
«Любимая Килин». Зря она сделала глоток шампанского, который предсказуемо попал не в то горло, заставив ее зайтись в приступе кашля. Мать взглянула на нее со знакомым раздражением, но Джанни с тревогой привлек ее чуть ближе:
– С тобой все хорошо, дорогая?
Она кивнула:
– Да.
Прикосновение его пальцев стало ласковым, и Килин ощутила странную смесь радости и благодарности. Впервые в жизни она стояла перед родителями не одна, на ее стороне был Джанни. Килин одернула себя, вспомнив, что своей целью он наметил деловую сделку и не намерен предлагать ей поддержку, которую следовало бы ожидать от настоящего мужа.
Она послала ему мрачный взгляд, но он просто поднял бровь в ответ. Опять он ее запутал.
– Дорогая, давай оставим мужчин обсуждать скучную работу. Лучше расскажи мне о планах на свадьбу, – пропела Долорес.
Килин удивленно моргнула, глядя на мать, но дала себя увести, раздраженная намеком на то, что она не могла быть частью этого разговора. Словно это была настоящая свадьба, а они с Джанни – влюбленная парочка.
– Наверное, ты имела в виду планы на нашу бизнес-договоренность?
Ее мать, оглядевшись, утащила Килин в укромный уголок. Всякое намерение изобразить родительскую нежность улетучилось, и правда выплыла на поверхность: привлекательная, но стареющая женщина недолюбливала свою дочь, которая превосходила ее в красоте.
– Что с тобой не так? Этот мужчина молод, красив и богат. Тебе могла достаться партия и похуже, знаешь ли, – раздраженно отчитала ее мать.
Килин вздохнула. Такими понятиями оперировала Долорес – богатый муж и одобрение общества. В конце концов, вокруг этих двух понятий и вращалась ее жизнь после того, как родилась Килин и стало ясно, что детей у нее больше не будет, за что Килин всю жизнь несла в себе чувство вины.
Килин решила не бередить старые раны.
– Хуже? А может, я хочу работать, заниматься семейным бизнесом и быть независимой?
Мать даже фыркнула:
– Дорогая моя, я никогда не понимала, что у тебя за навязчивая идея такая – работать без надобности? – Ее зеленые глаза подозрительно сузились. – Я надеюсь, что ты не доставишь нам проблем. Твой отец будет очень зол…
Килин решительно оборвала ее:
– Не волнуйся, мне уже сказали, что произойдет, если я откажусь.
На ухоженном лице Долорес О’Коннор не отразилось и тени вины.
– Большинство девушек все бы отдали, чтобы оказаться в твоем положении. Скажи спасибо…
Внезапно Килин ощутила приятное покалывание, одновременно с этим рука Джанни обхватила ее за талию. Она резко обернулась к нему:
– Что ты делаешь?
– Мы вместе, Килин, и все вокруг должны это знать, – пожал он плечами. – Но я могу пойти тебе навстречу. Если ты хочешь сбежать, то вот он – твой последний шанс.
Застигнутая врасплох, Килин настороженно взглянула на Джанни. В его глазах мелькнула опасная искорка. Поймав проходившего мимо официанта с бутылкой шампанского и бокалами, он взял маленькую ложку с соседнего стола и постучал по стеклу так, что мелодичный звук разнесся на весь зал. Все разом замолчали и повернулись к ним.
– Спасибо всем, кто пришел в этот вечер, чтобы отпраздновать мою помолвку с этой очаровательной синьориной. – Джанни притянул ее ближе и поднял бокал. – За мою прекрасную невесту, Килин! Я с нетерпением предвкушаю наш успешный и долгосрочный союз! – Присутствующие отсалютовали им, подняв в воздух бокалы с игристым вином. – Дорогая, ты хотела что-то добавить?
Что она могла сделать? Выйти в дверь? На мгновение она испытала сильное искушение, но краем глаза заметила насмешливую улыбку на лице Джанни. Он дразнил ее, играл с ней. Килин не позволит взять над ней верх!
– Я та, которая считает, что действия говорят о человеке громче, чем слова, – улыбнулась она, развернулась к нему и вложила весь свой гнев и разочарование в решительный поцелуй.
Глава 5
– Наконец-то. Я тебя уже полчаса ищу, – проговорил Джанни, остановившись за ее спиной. Килин, стоя у окна, смотрела на ночной Рим. – Я уже сказал, что не буду тебе мешать, если ты решишь уйти.
Она хмыкнула:
– Будто ты дашь мне спутать все свои грандиозные планы.
Джанни пожал плечами, сохраняя равнодушный вид, но она заметила его напряжение.
– Уверен, я смог бы найти другую возможность и обойтись без помощи твоего отца, но ты права: я не позволю тебе все испортить.
В порыве разочарования Килин снова развернулась к окну – нет, она не позволит этому человеку довести себя до слез!
– На том снимке в кабинете твоего отца ты выглядела очень счастливой.
Килин моргнула, удивленная резкой сменой темы разговора. Она медленно повернулась снова, скрестив руки на груди.
– Что ты себе представил, Джанни? Что фотография была сделана любящим отцом? Все было совсем не так. Фотография сделана на фазенде в Андалусии, я приехала туда с подругой, и нас сфотографировал один из тренеров. Отец увидел этот снимок у меня на телефоне и настоял, чтобы я его распечатала. Он висит у него в кабинете не потому, что ему нравится любоваться обожаемой дочерью, а потому, что он предпочитает делать вид, что мы – нормальная, любящая семья.
– В юности я много времени проводил на виноградниках, – вдруг сказал Джанни.
– Да?
Он кивнул:
– Раньше я ездил на Сицилию с дедушкой, чтобы собирать виноград. Там я и узнал о вине все, что знаю сейчас.
Пока Килин пыталась прогнать непрошеные фантазии о мускулистом полуобнаженном Джанни за работой, он добавил:
– Я куплю тебе фазенду и заведу целую конюшню лошадей, если ты захочешь.
Его предложение привело ее в ярость: он просто использовал другую тактику, чтобы заставить ее сделать так, как хотелось ему.
– Я хочу работать, Джанни, хочу, чтобы со мной считались, хочу место в совете директоров «О’Коннор», мое законное место. Вот чего я хочу, и, мне кажется, мои желания не вписываются в твои представления о послушной жене.
Ответа не требовалось – все вернулось на круги своя. Он уже взялся за ручку двери, но в последний момент обернулся:
– Кстати, я решил перенести нашу свадьбу на неделю раньше.
Килин охватил гнев. И как она могла хоть на мгновение проникнуться к нему симпатией!
– Зачем ты так поступил?
Джанни ухмыльнулся:
