— В четверг. Это короткий день.
— А ты сошьешь все эти наволочки, простыни и два чехла для диванных валиков?
— Договорились.
Джек Фоли сказал, что в четверг собирается удрать с занятий и сходить с Бенни в кино.
— Только не в четверг. В любой другой день.
— Черт побери, во второй половине четверга у тебя нет лекций!
— Да, но мне нужно вернуться в Нокглен. У нас возник грандиозный план…
— В Нокглене все планы грандиозные, — ответил он.
— В пятницу. Я могу остаться ночевать в Дублине.
— Ладно.
Бенни знала, что она должна как-то успокоить расстроенного Джека. И очень боялась, что объятий и поцелуев, которыми они занимались в его машине, для этого будет недостаточно.
Как говорит Патси, мужчины становятся дьяволами по меньшей мере три раза в день.
* * *
Сердитая Нэн позволила себе бросить трубку. И даже слегка сдвинула ее с рычага, чтобы Саймон не позвонил снова. Она ушла в свою комнату и легла на кровать. Выглаженное платье висело на вешалке, розовые ноготки поблескивали. Столько прихорашиваться, и все впустую?
Но она не собиралась договариваться о встрече ни с Биллом Данном, ни с Джонни О'Брайеном, ни даже с красавчиком Джеком Фоли, который бродил как неприкаянный, поскольку рядом с ним не было Бенни.
Бенни. Должно быть, Саймон узнал ее номер от Бенни. Наверное, сказал ей, что дело очень срочное. «Бенни всегда была набитой дурой, — думала Нэн. — Разве в Дублине можно бросать такого парня одного? Да, все эти Розмари Райан и Шейлы знают, что у него есть подружка. Но когда доходит до дела, люди часто забывают о верности. Такие новости в Дублине распространяются мгновенно».
— Ты ужасно сердитый, — сказала Хитер.
— Да, сердитый. Почему ты не сказала нам, что в школе тебе не нравится?
Хитер говорила это, говорила много раз, но никто ее не слушал. Дед сонно отворачивался, а Саймон говорил, что все ненавидят школу. Поэтому нужно улыбаться и терпеть. Миссис Уолш говорила, что девочке из порядочной семьи необходимо получить соответствующее образование и учиться с теми, с кем впоследствии ей придется встречаться в обществе, а не с дочерьми всякой голытьбы, которые ходят в деревенскую школу.
Она не ожидала, что Саймон так расстроится. Он с кем-то говорил по телефону и вернулся очень злой.
— Она бросила трубку! — несколько раз повторил он.
Впервые в жизни Хитер было приятно видеть его досаду, но она понимала, что это не пойдет на пользу беседе о ее будущем.
— Мать Фрэнсис поговорит с тобой о школе… — начала она.
— Черт побери, она только об этом и мечтает! Сначала эти монахини получили Еву, а теперь добрались до тебя.
— Неправда! Они взяли Еву, потому что она больше никому не была нужна.
— О, я вижу, они успели запудрить тебе мозги.
— Саймон, скажи, кому она была нужна?
— Дело не в этом. Мы хотели, чтобы ты получила хорошее образование. А оно стоит дорого.
— Здесь оно стоит намного дешевле. Я спрашивала. В нокгленской школе учат почти даром.
— Нет. Ты не понимаешь. Это невозможно.
— Это ты не понимаешь! — сжав кулаки, ответила ему двенадцатилетняя девочка и сказала, что будет убегать из закрытой школы каждый раз, когда ее будут туда посылать. Глаза Хитер сверкали. И тут Саймон вдруг вспомнил, как выглядела Ева, когда она впервые пришла в Уэстлендс.
Казалось, Джек забыл о своем плохом настроении. В четверг утром он повел Бенни пить кофе в «Аннекс». Она съела кусочек его «летучего кладбища», чтобы помешать Джеку набрать лишний вес и пропустить следующую игру.
Он положил ладонь на ее руку и попросил прощения.
— Я грубый, как африканский бур. Или как медведь. Выбирай, что тебе больше нравится.
— Скоро все кончится. Как только я разберусь с делами. Честное слово, — сказала Бенни.
— Когда это случится? Через несколько дней? Недель? Месяцев? Десятилетий? — с улыбкой спросил он. Джек продолжал оставаться Джеком.
— Через две недели. От силы три.
— А потом ты сможешь бесстыдно шляться со мной по Дублину и удовлетворять все мои желания, в том числе физические?
— Что-то в этом роде, — засмеялась она.
— Я поверю в это только тогда, когда увижу, — сказал он, глядя Бенни прямо в глаза. — Ты знаешь, как я тебя хочу, правда?
Она проглотила слюну, не в силах найти нужных слов. Но это не понадобилось. Рядом с ними возникла Нэн.
— Вы играете в Шона и Кармел или мне можно к вам присоединиться?
Бенни, облегченно вздохнула, а Джек пошел к стойке за кофе.
— Я вам не помешала? Серьезно? — Нэн была просто чудом. Если бы ее попросили взять чашку и присоединиться к кому-нибудь другому, она бы не обиделась. Нэн была великим апостолом девичьей солидарности. Но Бенни предпочитала не говорить о сексе.
— Я хотел сводить Бенни на «Болотных женщин», но она натянула мне нос, — пародийно унылым тоном сказал Джек.
— И почему же ты, милашка, не хочешь составить компанию такому симпатичному джентльмену? — подхватила Нэн. — Лично я бы не устояла.
— Если так, то пойдем со мной, — предложил Джек.
Нэн посмотрела на Бенни, и та с жаром закивала.
— Нэн, пожалуйста, сходи с ним! Он говорит о «Болотных женщинах» уже несколько дней.
— Ладно, схожу. Только для того, чтобы уберечь его от соблазна, — согласилась Нэн.
По дороге в кино они встретили Саймона Уэстуорда.
— Избегаешь меня? — лаконично спросил он.
Нэн улыбнулась и представила мужчин друг другу. Прохожие любовались тремя поразительно красивыми молодыми людьми, двое из которых были в университетских шарфах, а третий, маленький, очень напоминал сельского помещика.
— Мы идем на «Болотных женщин». Это про женщин, бежавших из тюрьмы, и крокодилов.
— Не хотите с нами? — предложил Джек.
Саймон долго смотрел на него.
— Нет, но за приглашение спасибо.
— Почему ты предложил ему пойти с нами? Потому что заранее знал, что он откажется? — спросила Нэн.
— Нет. Потому что видел, что он от тебя без ума.
— Если и без ума, то совсем чуть-чуть.
— Нет. Я говорю серьезно.
Нэн, чувствовавшая, что Саймон смотрит им вслед, дружески взяла Джека под руку.
Бенни возвращалась в Нокглен на автобусе. У нее было прекрасное настроение. Джек снова стал жизнерадостным. Он прямо сказал, что хочет ее. Но теперь Джек не сможет жаловаться на то, что его бросили. Нэн согласилась пойти с ним на этот дурацкий фильм.
