Рейф откинул голову и захохотал так, что маленькая Кэтрин вздрогнула.
Джейк принял невинный вид.
– Но, Лиза, дорогая, ты же сама меня просила…
– Немедленно прекратите! – возмутилась Энн, тщательно скрывая улыбку.
Вскоре в гостиную вошел Бен Торп. Ему предложили торт и кофе, и он только успел сделать первый глоток, когда Рейф начал громко принюхиваться.
– Чем это пахнет? – Он повел носом в сторону Бена.
– Бен, по-моему, это от тебя пахнет. – Он притворился удивленным. – Чего ради ты так напомадился?
Бен подавился куском торта и бросил на Рейфа убийственный взгляд. Щеки Энн порозовели от смущения. Рейф никому, даже Джейку, не сказал о случайно увиденном страстном объятии матери и Бена. Но удержаться и не поддразнить их было выше его сил.
Поднявшись на ноги, Рейф потянул Джесс за собой. С ночи, когда родилась Кэтрин, они с Джесс спали в одной постели, он обнимал ее, говорил о своей любви, но ему не было разрешено выразить ее физически. Это сводило его с ума, но какое это было восхитительное безумие! Его тело все время звенело от желания. Он двигался в розовом тумане радостного возбуждения, которое превращало его ночи в волшебство, а дни в пылкое предвкушение.
Дела в компании по-прежнему шли неважно, но теперь Рейф был уверен, что постепенно они преодолеют все трудности, потому что Джесс во всем поддерживала и подбадривала его.
Обняв жену, он сказал:
– Что ж, пожалуй, нам пора домой.
– Зачем это? – поинтересовался Джейк с ангельским выражением лица. – Пора баиньки?
Не обращая на него внимания, Рейф наклонился к матери, которая укачивала его племянницу, и поцеловал в щеку.
– Пока. Спасибо за торт.
– До свидания, сынок.
Их глаза встретились. Он знал, что мать ищет в его глазах остатки боли, которая так долго наполняла его. Не найдя их, она улыбнулась и повернулась к женщине, которая принесла ее сыну новое счастье.
– Джесс, как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, спасибо. Рейф обо мне хорошо заботится. Он не дает мне поднимать ничего, тяжелее вилки. – Когда они были уже в машине и ехали домой, она заметила: – Они думают, что я шучу, когда говорю, что ты не даешь мне ничего делать самой.
– Я должен защищать тебя и ребенка. Однажды я чуть было не проглядел вас. Больше никто и никогда не посмеет причинить вам боль.
– Рейф, только ты один можешь причинить мне боль.
– Как это?
– Если когда-нибудь разлюбишь меня.
Он взял ее руку, положил себе на бедро и накрыл своей ладонью.
– Этого никогда не случится.
Лес, окружавший их дом, зеленел весенней листвой. Тюльпаны и крокусы, посаженные Джесс год назад, цвели вдоль дорожки, ведущей к двери.
Войдя, Рейф подошел к стеклянной стене и посмотрел на открывающийся вид.
– Я люблю этот дом.
– Я знала, что ты полюбишь его.
Он повернулся и обнял жену.
– Я люблю его почти так же сильно, как тебя.
– Почти?
Он расстегнул ее блузку и сдвинул ткань в сторону. Его руки погладили шелковистую кожу.
– У тебя есть некоторые преимущества, с которыми трудно соревноваться…
После долгого поцелуя она прошептала:
– Сегодня утром доктор дал зеленый свет.
Рейф резко вскинул голову.
– Ты имеешь в виду, что мы можем…
– Если будем осторожны.
Он подхватил ее на руки и побежал по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
– Почему ты мне раньше не сказала?
– Потому что мы были приглашены на день рождения Кэтрин.
– И потеряли два часа. – Положив ее на постель, он стал срывать с себя одежду. Она помогала ему смеясь. Когда он совсем разделся, протянула руку и погладила его. Он застонал и с рекордной скоростью избавил ее от одежды, потом положил голову ей на живот и поцеловал. – Как там мой ребеночек?
– Хорошо. Растет во мне.
– А ты как?
– По-сумасшедшему счастлива и безумно влюблена.
– Господи, я тоже. – И он влажно поцеловал ее в губы.
– А-ах, – выдохнула она, выгибаясь навстречу.
Наслаждение от слияния их тел было просто оглушительным. Рейф захлебывался в сверкающих волнах экстаза, ритм которых совпадал с темпом ее нежных, пульсирующих сокращений.
А в глубине его сознания, над всем этим сладостным счастьем, отчетливо звучала мысль о том, что жизнь прекрасна, что ему нравится жить… И любить Джесс, свою жену.
