— За ужин, что ли?
«Нет, за то, что помешал мне совершить ошибку. Быть может, самую тяжкую из всех».
— Вот-вот, Барни. Спасибо тебе, что не дал мне умереть с голоду.
Барни озадаченно почесал макушку.
Покончив с переодеванием, Морган тотчас же отворил дверь. Серенити стояла у стены коридора, бледная, с поникшими плечами, и держалась рукой за штормовой поручень. Преодолевая неловкость, Морган подошел к ней, снял ее ладонь с поручня и легонько, дружески ее пожал:
— Все в порядке, Серенити. Худшее мы уже пережили. Шторм почти миновал.
— Вы уверены?
Он ободряюще улыбнулся:
— Двадцать лет, проведенных в море, научили меня разбираться в таких вещах.
Серенити кивнула и собралась было что-то сказать, но тут дверь каюты распахнулась и в коридор вышел Барни.
— Капитан, коли я вам больше не нужен, так мы с Пести возвратимся на камбуз.
— Каролинские бобы, каролинские бобы! — подхватила птица.
— Ступай, ступай, Барни, покорми свою красотку, — усмехнулся Морган.
Чтобы старик мог пройти мимо них, Морган вынужден был придвинуться так близко к Серенити, что она ощутила жар его тела, почувствовала его пламенное дыхание на своей щеке. Ей захотелось дотронуться до еще не просохших локонов, которые спускались ниже его мускулистых плеч.
Что это было за волнующее переживание — находиться в такой соблазнительной близости от него, чувствовать запах моря и бриза, который от него исходил!
«Поцелуй же меня», — мысленно взмолилась она, вспоминая нежность его губ, силу объятий…
Морган многозначительно откашлялся.
— Прошу прощения, мисс Джеймс, но ваши острые ноготки, того и гляди, прорвут кожу на моем предплечье.
Только теперь она обнаружила, что осмелилась не просто дотронуться до его бицепса, а стиснуть его изо всех сил.
Щеки ее вспыхнули, и пальцы тотчас же разжались.
— Простите. Я не хотела…
«Поцелуй меня, Морской Волк. Что же ты медлишь?» Ей хотелось выкрикнуть этот призыв, но во рту у нее так пересохло, что она при всем желании не могла бы вымолвить ни слова. Моргану не раз случалось ловить на себе манящие взгляды, но никогда прежде столь невинные, лучезарно чистые глаза не смотрели на него с таким восхищением, со столь откровенным желанием.
Ему бы ничего не стоило подхватить ее на руки и отнести в каюту. А там, в уединении, стянуть с нее платье Лорелеи и провести языком по всем изгибам ее стройного тела, пока вкус ее кожи не запечатлеется в его памяти навек.
Она целомудренна, невинна. И как бы ни велико было его желание обладать ею, он не похитит ее девственности. Ведь именно так обошлись когда-то с Пенелопой.
А что до его собственной чистоты, его веры в людей, в справедливость — все это было отнято британцами и Уинстоном.
Нет, он не поступит с ней так. Слишком хорошо ему известно, каково это, когда тебя используют. Не может он погубить человеческое существо ради удовлетворения собственной прихоти. А что до желаний… Их надо уметь подавлять. Он к этому привык. Свыкся с разочарованиями и утратами. И никогда не сможет позабыть их горький вкус. Еще одно неосуществленное чаяние, еще одна несбывшаяся надежда… Что ж, пусть займет свое место в череде тоскливых воспоминаний, коими полнится его душа.
Даже если ему, чтобы примириться с этим, потребуется не меньше бочки рома.
— А теперь, мисс Джеймс, я должен вас покинуть. Джейк уже, поди, заждался меня. Надо его сменить.
Серенити с беспокойством возразила:
— Но вы же не поужинали. Только переоделись в сухое! Морган лишь махнул рукой и уже на ходу буркнул сквозь зубы:
— Еще одно холодное купание мне совсем не помешало бы.
Серенити в полном одиночестве сидела в каюте. Морган был прав: худшее они пережили, шторм несколько стих, но все же корабль продолжало немилосердно качать. Снасти и доски палубы жалобно скрипели при каждом его столкновении с очередной волной. Она не знала в точности, сколько времени прошло с тех пор, как Морган вернулся на палубу. Небо за это время заметно потемнело.
Одиночество начало ее тяготить. Ах, если бы хоть кто-нибудь заглянул к ней, с кем можно было бы поговорить! Это пусть и ненадолго, но все же отвлекло бы ее от мрачных раздумий.
Тут в дверь негромко постучали.
— Войдите! — радостно отозвалась Серенити.
В дверях показался Морган. За ним по пятам следовал поваренок Корт. Мальчик поставил на стол блюдо, прикрытое крышкой, и с поклоном удалился.
— Капитан, что у вас за привычка всегда появляться передо мной вымокшим до нитки?
Он пробормотал что-то неразборчивое и, стягивая с себя мокрый камзол, извиняющимся тоном произнес:
— Кок не решился развести огонь, поэтому вам придется удовольствоваться холодным ужином.
Серенити так проголодалась, что с аппетитом съела бы даже кусок сапожной кожи. Поспешно сняв с блюда крышку, она увидела на тарелке нечто и впрямь походившее на подметку сапога. Во всяком случае, при взгляде на сухую пластину коричневого цвета никакое иное сравнение просто не пришло ей в голову. Хотя, если присмотреться…
— Прекрасно! — с деланной веселостью воскликнула она. — Древесная кора. Мое любимое блюдо.
Морган осуждающе хмыкнул:
— К вашему сведению, это сушеная говядина с луком. Попробуйте. .
Вынув из сундука сухую одежду, он вышел из каюты и через несколько минут вернулся с узлом влажного платья в руке.
— Можете повесить это вон там. — Она кивнула на веревку, которую незадолго до этого растянула между спинкой койки и подоконником. Моток тонкой прочной бечевки, найденный ею в сундуке, оказался весьма кстати. На веревке покачивалась сырая одежда Моргана, которую он с помощью Серенити снял с себя в прошлый визит.
Она была готова к тому, что он сделает ей замечание, не одобрив ее инициативу. Но он молча развесил одежду, которую принес, и задержал взгляд на веревке, тесно увешанной мокрым платьем.
Свои рубаху, жилет и панталоны он узнал сразу. Но кроме них здесь были и вещи Серенити.
В том числе такие, при взгляде на которые он всеми фибрами души вновь ощутил ее присутствие. Он живо себе представил те соблазнительные участки ее тела, которые еще так недавно были облачены в эти предметы туалета. Воображение рисовало ему картины одну соблазнительнее другой.
— Решили устроить небольшую стирку? — хрипло спросил он.
— Ну вы же сами меня предупредили, что на корабле пресную воду надо экономить. Вот я и решила воспользоваться тем, что недавний дождь доставил ее нам в изобилии.
Рука его невольно потянулась к ее нижней сорочке. Коснувшись нежной ткани, он невольно представил себе, что это ее кожа. Тело его немедленно на это отреагировало. Но он не мог себе позволить оставаться здесь, погружаясь в сладостные мечтания. Ему следовало подняться наверх, снова отдать себя во власть дождя и стихавшего шторма.
