– Как это? – быстро спросила Грейс, понимая, что корни проклятия лежат именно здесь.
– Они с Приапом выпивали в ту ночь, когда я убил Ливия. Эрос был пьян и разболтал Приапу, что он сделал для меня, а когда Приап дослушал до конца, то понял, как отомстить мне. Он спустился в подземный мир и наполнил чашу из озера Памяти, затем дал испить из нее Ясону. Едва губы Ясона коснулись чаши, он тут же вспомнил о своей любви. Тогда Приап сказал ему, что я натворил, и дал еще воды для Пенелопы.
Юлиан закрыл глаза, вспоминая, что произошло в тот день.
Тогда он, вернувшись из конюшни, застал Пенелопу и Ясона в атриуме. Они целовались, и это сразу взбесило его.
Ясон поднял глаза и, увидев Юлиана, скривил рот.
– Ах ты, вор проклятый! Приап рассказал мне о твоем злодеянии. Как ты мог так поступить со мной?
Лицо Пенелопы исказилось ненавистью.
– Грязный ублюдок, тебя убить мало за то, что ты натворил!
– Именно это я и сделаю, дорогая. – Ясон обнажил меч.
Юлиан попытался оттолкнуть Пенелопу, но это ему не удалось.
– Пенелопа, я…
– Не смей прикасаться ко мне! Ты думаешь, порядочная женщина способна возжелать тебя при свете дня? Ты мне омерзителен! Ясон, вырви ему сердце – я хочу искупаться в его крови.
Ясон взмахнул мечом, но Юлиан ловким движением увернулся от удара.
– Я не желаю драться с тобой.
– Не желаешь? Я принял тебя в своем доме, дал тебе кров, когда никто другой не потерпел бы тебя рядом, а ты взял силой мою женщину и зачал детей, которые должны были появиться на свет от меня! Вот как ты отплатил мне!
Юлиан не верил своим ушам.
– Отплатил тебе? А ты забыл, сколько раз я спасал тебя в бою и сколько ран я получил, прикрывая твою шкуру? Можешь ли ты сосчитать все мои шрамы? Теперь ты вздумал посмеяться надо мной. Напрасно.
Ясон расхохотался:
– Над тобой все смеются, глупец, кроме твоего оруженосца. Он вступается за тебя каждый раз, и непонятно становится, чем вы занимаетесь, когда остаетесь наедине в шатре.
Подавив приступ ярости, Юлиан увернулся от очередного выпада Ясона.
– Прекрати сейчас же, не вынуждай меня делать то, о чем мы оба потом пожалеем.
– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что пустил в свой дом вора.
Когда Ясон сделал еще один яростный выпад. Пенелопа, подбежав, толкнула Юлиана на лезвие.
Вскрикнув от боли, Юлиан выхватил меч и нанес предупреждающий удар.
– Не делай этого, Ясон, ты же знаешь: я сильнее тебя.
– Это мы еще посмотрим. Не сомневайся, я не позволю тебе улизнуть.
Дальше все случилось почти мгновенно. Пенелопа схватила Юлиана за руку, и в тот же миг Ясон сделал выпад. Лезвие меча прошло в каком-нибудь миллиметре от Юлиана. Потеряв равновесие, Юлиан попытался вырваться и споткнулся в тот самый момент, когда Ясон снова попытался сделать выпад. Они столкнулись, и Юлиан почувствовал, как его меч вошел в плоть Ясона.
Когда Ясон упал навзничь, Пенелопа отчаянно завизжала. Юлиан, выронив меч, опустился перед поверженным соперником на колени.
– О боги, что же ты наделал!
Ясон закашлялся кровью.
– Это ты предал меня. Мы были братьями, а ты украл у меня мою любовь. Все, что было в твоей жизни, ты украл у других.
Юлиан поморщился. Он никогда никому не собирался причинять страдания, и уж меньше всего Ясону: он всего лишь хотел, чтобы его любили, и вот чем все закончилось.
Схватив меч Юлиана, Пенелопа подняла его над головой.
– Я хочу, чтобы ты подох, собака! – Она ударила лезвием меча по руке Юлиана; в ее глазах сверкало безумие. – Ты лишил меня того, что я любила больше всего, и теперь я заберу у тебя то, что любишь ты. – Внезапно зарыдав, она выбежала из комнаты.
Все это время Юлиан не мог пошевелиться и лишь молча смотрел, как жизнь уходит из тела Ясона. Только минуту спустя слова Пенелопы дошли до его сознания.
– Нет! – закричал он и, вскочив на ноги, бросился к комнате Пенелопы, из которой доносились душераздирающие крики детей. Юлиан попробовал проникнуть внутрь, но дверь оказалась закрыта изнутри.
А когда он выломал дверь, все было кончено.
Юлиан закрыл лицо руками. Воспоминания оказались слишком тяжелыми. Никогда он не забудет бессилия и ужаса, которые испытал в ту минуту. Почему именно детям выпало расплачиваться за его грехи? Почему Приап не мог отомстить ему, не причинив им вреда? И как могла Афродита не вмешаться? Одно дело – отвернуться от него, и совсем другое – позволить его детям умереть…
С того дня он не заходил в ее храмы и задумал убить Приапа: снести голову с его плеч и насадить ее на кол.
– Так что же случилось? – Голос Грейс вернул его к реальности.
– Я оказался внутри слишком поздно, наши дети были мертвы, убиты собственной матерью. Пенелопа перерезала себе вены и лежала рядом с ними в луже крови. Я послал за лекарем, а сам попытался остановить кровь – все было тщетно.
Грейс закрыла глаза, не в силах вынести боль в его взгляде. Все оказалось куда хуже, чем она предполагала. Боже правый, как он пережил это?
За несколько лет своей работы психоаналитиком Грейс услышала немало ужасных историй, но ни одна из них и сравниться не могла с тем, через что пришлось пройти Юлиану. Он вынес все это один, никому не было дела до него.
– Мне очень жаль, – прошептала она. Юлиан вздрогнул.
– До сих пор не могу поверить, что их нет в живых. Когда я сижу в книге, то чаще всего вспоминаю лица сына и дочки, вспоминаю, что чувствовал, когда они обнимали меня своими ручонками. Они выбегали мне навстречу, когда я возвращался из боевых походов. Раз за разом я прокручиваю в памяти тот страшный день, пытаясь понять, мог ли я сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти их.
В глазах Грейс стояли слезы. Неудивительно, что он никогда не говорил об этом. Юлиан провел рукой по лицу.
– Боги не дали мне безумия, поэтому я никогда не смогу забыть тот день. Они не снизошли даже до такой малой толики милосердия.
Грейс молчала – она просто не знала, что ей делать, Впервые за всю ее практику она не смогла ничем помочь пациенту.
Грейс проснулась от яркого солнечного света, бьющего в окно сквозь жалюзи. Ей понадобилось около минуты, чтобы вспомнить, чем закончился вчерашний день.
Сев в постели, она протянула руку, чтобы погладить Юлиана, но рядом никого не оказалось.
– Юлиан? – позвала она. Ответа не последовало.
Сбросив одеяло, Грейс вскочила с кровати и быстро оделась.
– Юлиан? – снова позвала она, сбегая по лестнице. Неужели с ним что-то случилось? В ее душе нарастала паника.
