Когда Грейс вышла, оставив его наедине со своими мыслями, Юлиан осмотрел комнату. Взгляд его упал на ковер перед диваном, и его грудь сжало стальным обручем.
Ему будет не хватать полуночных посиделок с Грейс на полу, ему будет не хватать ее голоса, ее смеха.
Но больше всего ему будет не хватать ее прикосновений.
– Дорогой?
Юлиан вздрогнул:
– Да?
– Уже одиннадцать тридцать, тебе не пора? – донесся до него сверху голос Грейс.
Юлиан посмотрел на бугор на ширинке. Время воспользоваться тем, чем так щедро наградила его природа. Только этого он и хотел с того самого мига, как увидел ее, и все же ему было больно думать о том, что он должен овладеть ею сейчас.
«По крайней мере, ты не сделаешь ей больно».
Или…
Воистину, Пол и близко не причинил ей той боли, которую собирается причинить он.
– Юлиан?
– Иду. – Он с трудом заставил себя встать с дивана и пошел верх по лестнице, безвольно цепляясь рукой за перила. В последний раз он вдет по коридору к ее комнате и в последний раз увидит ее нагой в постели…
Ну почему, почему все должно быть именно так?
Подойдя к двери, Юлиан остановился. Комнату заливал дрожащий свет свечей. Грейс лежала в черном пеньюаре, который он когда-то выбрал для нее, и была в нем бесподобна.
– Ты не собираешься упрощать мне жизнь, верно? – спросил он осипшим голосом.
Она обольстительно улыбнулась.
– С какой стати? Я вот подумала, не многовато ли на тебе одежды…
Прежде чем Юлиан смог ответить, Грейс стянула с него рубашку и бросила на пол, потом положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце. В этот момент она показалась ему самой прекрасной женщиной в его жизни. Даже его мать не могла сравниться красотой с Грейс.
Юлиан стоял неподвижно, словно статуя, руки Грейс ласкали его тело. Потом она переключилась на ширинку его брюк.
– Грейс. – Он убрал ее руки.
– Что? – Глаза Грейс наполнились страстью.
– Я сам.
Она оставила его и взобралась на кровать. Юлиан резко вдохнул, глядя на ее грудь под распахнутым пеньюаром. Скинув брюки, он присоединился к ней. Когда он перевернул ее на спину, ее пеньюар совсем распахнулся, предоставив его взору все прелести сразу.
Не долго думая Юлиан принялся ласкать ее.
– О, так, так! – простонала она.
Он чувствовал, как она извивается под ним, когда он ласкал языком ее сосок. Его тело действовало словно жидкий огонь, прожигающий дорогу в ее святая святых. Он оплодотворит ее всю, а когда бросит ее, то сойдет с ума.
Юлиан сглотнул. Он целую вечность ждал этой ночи. Целую вечность он ждал эту женщину.
Нежно гладя тело Грейс горячими ладонями, Юлиан старался запомнить каждый его изгиб, каждую впадину.
Прелестная Грейс, та, которую он никогда не забудет.
Он раздвинул бедра Грейс коленями; ее обнаженная кожа приятно ласкала его. Затем он заглянул ей в глаза.
Горе, светившееся в них, заставило его остановиться.
«В твоей жизни не было ничего, что бы ты не украл у другого». Юлиан напрягся, услышав голос Ясона. Меньше всего ему хотелось украсть что-нибудь у женщины, которая так много ему дала.
«Как я могу поступить так с ней?»
– Ну, чего же ты ждешь? – Грейс попыталась улыбнуться.
Юлиан и сам не знал. Он никак не мог отвести взгляд от ее печальных серых глаз, из которых еще долго будут литься слезы горя, если он, использовав, бросит ее, или слезы радости, если он останется.
Беда в том, что если он останется, его семья уничтожит ее.
Внезапно Юлиан понял, что ему делать.
Грейс снова поторопила его:
– Юлиан, у нас осталось мало времени.
Он не ответил. Не мог. За века своей жизни он много кем побывал: сиротой, вором, мужем, отцом, героем, легендой и, наконец, рабом, но трусость не проявлял никогда.
Юлиан Македонский был мужчиной, которого нашла Грейс и которого она полюбила. Он не причинит ей боли.
Грейс попыталась расшевелить его, привести в чувство, но Юлиан не слушал ее.
– Знаешь, чего мне больше всего будет не хватать? – нежно спросил он.
– Нет.
– Запаха твоих волос, когда я зарываюсь в них лицом, и твоих криков наслаждения. Но больше всего мне будет не хватать взгляда серых глаз, когда первые лучи солнца надают на твое лицо. Я никогда не забуду этого. – Он подался вперед, но вместо того чтобы войти в нее, лишь нежно провел чреслами по ее лону. Грейс застонала, и Юлиан склонился над ней.
– Я всегда буду любить тебя.
В следующую секунду часы пробили полночь, и он исчез.
Несколько мгновений Грейс лежала и не шевелилась, боясь открыть глаза. Часы продолжали бить, и она понимала, что это не сон. Юлиан исчез, исчез навсегда.
– Нет! – закричала она и села в постели. Этого просто не может быть…
Сердце ее отчаянно билось в груди. Она вскочила и бросилась вниз, в гостиную, где на кофейном столике лежала книга. Найдя нужную страницу, она увидела Юлиана почти таким же, как в первый раз; только теперь дьявольской улыбки уже не было на его лице.
Но почему он сделал это? Почему?
– Как ты мог? – Она прижала книгу к груди. – Я хотела сделать тебя свободным. О Боже, Юлиан, зачем ты поступил так с собой, зачем?
Конечно, в душе она понимала все. Нежный взгляд его глаз сказал ей многое. Юлиан поступил так, чтобы не оказаться на месте Пола и не сделать с ней то же, что сделал он в свое время.
Юлиан любил ее и с момента появления в ее жизни все время защищал. Даже когда на карту была поставлена его свобода, он предпочел заточение.
Грейс охватывала тоска, когда она думала о тьме, на которую Юлиан обрек себя. Одиночество и пустота.
Она вспомнила, как он рассказывал ей о страшном голоде и жажде, которые ему приходилось терпеть во время заточения. «То, что ты видела здесь, ничто по сравнению е муками, которые, я испытываю в книге».
– Нет! – воскликнула Грейс. – Я не позволю тебе поступить так с собой. Слышишь меня, Юлиан? – Прижав книгу к груди, точно младенца, она побежала в заднюю часть дома, распахнула двери, выбежала во двор и встала под лунным светом.
– Вернись ко мне, Юлиан Македонский, Юлиан Македонский, Юлиан Македонский! – Она произносила эти слова снова и снова, молясь, чтобы все получилось.
Но ничего не происходило, и в конце концов Грейс пришлось вернуться в дом.
– Но почему? Почему? – Всхлипывая, она опустилась на колени и стала раскачиваться из стороны в сторону. О, как ей хотелось, чтобы он вернулся!
