— Она спит. Сестра говорит, что все будет хорошо, но… — Он запнулся и сглотнул.
— Но что? — переспросила мисс Ропер.
— Но мне показалось, что она выглядит ужасно. Я все расскажу, когда увидимся, мисс Ропер.
Он отключил телефон, чувствуя себя очень странно. Голова кружилась, и мысли путались. Он боялся потерять сознание и опустил голову на колени, ожидая, когда пройдет недомогание.
— Джеймс? Что с вами? Она не… — В голосе Пейшенс звучала тревога.
Он выпрямился слишком быстро, и голова закружилась, будто сунутая в стиральную машину.
На девушку больно было смотреть. Огненные волосы обрамляли невероятно бледное лицо. Зрачки огромных потемневших зеленовато-карих глаз превратились в болезненные точки. Он прикрыл глаза. Сердце бешено колотилось.
— Джеймс, что случилось? Скажите мне, — настаивала она.
Он понял, какого ответа она боится, и быстро помотал головой.
— Нет, она жива. Спит. Я сижу здесь в надежде, что она проснется.
Девушка издала долгий вздох облегчения и порывисто села на стул рядом с ним.
— Слава Богу. Когда я увидела вас таким подавленным, я подумала… Но почему вы так расстроены?
Он поморщился.
— Неважно себя чувствовал. — Она вгляделась в его лицо, и Джеймс поторопился заверить: — Сейчас все в порядке.
Она походила на весну в своем лимонно-зеленом платье-тунике и в темно-зеленом пиджаке. Он почувствовал, как поднимается настроение при взгляде на нее.
— Сестра сказала «удовлетворительно», но ведь они всегда так говорят, правда? Успокоительная форма, которая ничего не значит.
— Они не стали бы лгать, Джеймс. Когда они говорят, что состояние удовлетворительное, я думаю, так оно и есть. Иначе у них были бы неприятности, если бы она умерла. Разве не так?
— Думаю, вы правы. — Он окинул взором ее стройную фигурку. Для кого она так оделась? Собирается на свидание после больницы?
— На что вы смотрите?
— Я ни на что не смотрю, — возразил он.
— Нет, смотрите. Вам не нравится мое платье? Или это туфли заставили вас поморщиться?
— Конечно, нет. Я не морщился. То есть я… не делал ничего подобного. — Он понимал, что оправдывается, бормочет как дурак. Вечно с ней так получается. А он-то всегда гордился своим самообладанием. Где оно теперь? Надо собраться.
Вышла сестра и посмотрела на них обоих.
— Я думала, вы ушли, — сказала она Джеймсу. — Ждать совершенно нет смысла. Лучше вернуться после обеда.
— Как она? — спросила Пейшенс женщину, которая дружески улыбнулась в ответ.
— А, здравствуйте еще раз. Это вы привезли ее, верно? Я вас помню. Сегодня гораздо лучше. Думаю, мы ее долго не продержим — всего несколько дней.
— Чудесно. Ну, так я приду проведать ее позже.
Они вышли из больницы вместе. Джеймс мрачно молчал. Он не знал, что сказать. На улице Пейшенс взглянула на него.
— Вас привез шофер? Он ждет?
— Нет, я собирался вернуться на такси.
— Я на машине. Могу подвезти вас.
— Не знал, что у вас есть машина.
— Я бы без нее не справилась. Особенно с покупками. Ради экономии я покупаю все оптом.
Она повернула направо и пошла к больничной автостоянке. Джеймс следовал за ней по пятам. Пейшенс остановилась у старого красного, изрядно помятого «универсала».
— Залезайте. Куда вам? В офис?
Он сел и посмотрел на часы. Оказывается, уже около двенадцати.
— Вы с кем-нибудь обедаете?
Она села за руль.
— Только с продуктовой тележкой по дороге домой.
Сердце Джеймса пропустило удар. Значит, она не встречается с тем парнем!
— Позвольте угостить вас обедом, — небрежно предложил он.
В ее голосе прозвучала насмешка:
— Вовсе не обязательно предлагать мне обед, Джеймс, только потому, что я предложила подбросить вас.
Она невыносима. Почему нельзя просто принять предложение? Он нахмурился.
— Я приглашаю вас, потому что мне этого хочется.
Она опустила позолоченные солнцем ресницы, и глаза блеснули за ними, как водная гладь сквозь камыши.
— Тогда принимаю с удовольствием. Куда мы поедем?
— Я закажу где-нибудь. — Он достал маленький сотовый телефон из внутреннего кармана и быстро набрал номер.
Барни ответил через несколько секунд:
— Алло? Дом Ормонда.
— Здравствуй, Барни. Инид сможет приготовить обед на двоих?
— Конечно. Мадам возвращается домой? Ей лучше?
— Ей лучше, но она еще в больнице. — Он помолчал и кратко добавил: — Обед не для нее. Мы будем минут через двадцать.
— Будут какие-нибудь заказы для Инид? Сегодня утром она наполнила холодильники и шкафы. Может приготовить все, что захотите.
— Что-нибудь особенное, — сказал он и отключился.
Пейшенс завела двигатель. Не глядя на него, она произнесла:
— Я правильно поняла — мы обедаем у вас дома?
— Вы не возражаете?
Она быстро взглянула на него.
— При условии, что вы предлагаете только обед.
Пока она выводила машину со стоянки, Джеймс спросил, темнея:
— Что вы имеете в виду?
Пейшенс с неожиданным для Джеймса искусством влилась в поток машин. Она водила гораздо лучше, чем Фиона, хотя была моложе и, видимо, менее опытна.
— Бросьте, Джеймс, — пробормотала она. — Думаете, я забыла вчерашнее? Обед — да. Секс — нет. Ладно?
— Я вас прекрасно понял вчера, — сказал он, глядя на дорогу. — Вы будете в полной безопасности.
Он уже жалел, что пригласил ее на обед. Ясно ведь, что он ей неинтересен. Остаться с ней наедине, понимая это, будет болезненно и унизительно.
Горечь поднялась в его груди. Почему все это случилось с ним? За что? Не познав родительской любви в детстве, он столько лет шел к своей первой любви, и вот влюбился в женщину, которая его не выносит. А он сходит с ума от нее, он весь поглощен страстью и не может выбросить ее из головы ни днем, ни ночью. Какой-то черный юмор.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Всю дорогу до Риджентс-парк Джеймс молчал. Легкий весенний ветерок шевелил его черные волосы, а он глядел в полуоткрытое окно на людные улицы, не видя ни спешащих людей, ни магазинов и деловых зданий, ни машин. Мысли были заняты сидящей рядом девушкой, ее маленькими руками, твердо и уверенно управляющими машиной. Вот уже сколько дней она не выходит у него из головы, ее четкий образ преобладает над всеми мыслями, а остальное поблекло, как сумеречные тени. О чем же он думал до встречи с ней? Как проводил свои дни? Вспомнить оказалось трудно, но он точно знал, что его прошлая жизнь не имела большого значения.
