– Держи. – Эдриан сунул сумку в руки Эбби.
Удивленная, она взяла сумку, а потом едва сдержала крик, когда Эдриан, нагнувшись, подхватил ее вместе с сумкой на руки.
– Не надо! – запротестовала Эбби. – Осталось совсем чуть-чуть. Я сама дойду!
– Тут больше сотни ярдов, и учитывая то, как ты ходишь, ты наверняка покалечишься. Так что не дергайся.
У нее не оставалось выбора – он не собирался ставить ее на землю. Эбби сжимала сумку Болта и смотрела куда угодно, только не в глаза Эдриану, стараясь не думать о том, с какой легкостью он несет ее и насколько он силен: это влекло за собой другие, еще более тревожные мысли.
Том поспешил вперед – предупредить остальных, и когда они добрались до дома, Агнесс уже ждала их, готовая обрушить на них все возможные упреки. Эбби остудила ее пыл выразительным взглядом. Агнесс вздохнула и проводила Эдриана вверх по лестнице.
Как и предполагала Эбби, ее отнесли в ее комнату. Эдриан остановился у порога, давая Агнесс возможность открыть дверь, и вошел внутрь.
– Эдриан! – прошипела Эбби.
Он положил ее на край кровати.
– Нужно снять с нее ботинки, – сказал он Агнесс.
Та кивнула. Оба они не обращали внимания на негодование Эбби, когда Эдриан задрал ее юбки до колен.
Снять ботинки не составило труда.
– У меня просто небольшой ушиб! – Эбби поправила юбки. – Вы оба слишком паникуете.
Эдриан снова задрал ее юбки. Его руки сомкнулись у нее на лодыжке. Эбби вздрогнула. Эдриан осторожно пошевелил ее ступней.
– Так больно?
– Ай! – всхлипнула Эбби, но тут же взяла себя в руки. – Немного.
Она невольно вспоминала о том, как переплетались их ноги во тьме совсем недавно.
– Лучше наложить на пару часов холодный компресс, на всякий случай, – сказала стоявшая за порогом Агнесс.
– Нет! – Эбби не хотела оставаться наедине с Эдрианом в своей спальне, да еще и с перевязанной ногой. Она не знала, доверяет ли ему, но уж точно не доверяла самой себе. – Не собираюсь я сидеть тут с компрессом!
– Ладно. – Эдриан неодобрительно покачал головой.
Он нагнулся к Эбби – и вскоре она снова была у него на руках.
Он спустился с ней вниз. Перенеся женщину в гостиную, Эдриан усадил ее на диван и, сдвинув оттоманку, устроил на ней ушибленную ногу. Агнесс принесла компресс, и Эдриан наложил его Эбби на лодыжку.
– Вот так, – одобрительно кивнул лорд и сел рядом с Эбби.
Эбигейл ничего не сказала – она боялась, что вот-вот закричит.
Через мгновение негодяй, сидевший рядом с ней, спросил:
– Дать тебе книгу?
– Будь любезен, – процедила Эбби, едва не задыхаясь от возмущения.
Он поднялся, взял ее книгу и подал ей. Кивнув, Эбби открыла ее и принялась читать.
Эдриан так и остался сидеть рядом – и смотреть на нее.
* * *
Эбби собиралась дуться на него весь остаток вечера, но когда Эдриан после ужина обнаружил шахматы и предложил ей сыграть, она забыла о своем намерении – не говоря уже о том, что то обстоятельство, что лодыжка больше не болела, а значит, ее перестали носить туда-сюда, изрядно способствовало восстановлению душевного равновесия.
Способствовало примирению и то, что Эбби дважды выиграла, а проиграла всего один раз. Так что спать она отправилась в хорошем настроении, которое сохранилось у нее и на следующее утро.
– Как так вышло, что ты здесь живешь? – спросил Эдриан за завтраком. – Ты так и не рассказала мне об этом.
– Брайан женился, – ответила Эбби, сделав глоток чаю.
Брайан был старшим братом Эбби. Эдриан помнил его, но друзьями они никогда не были. Брайан был младше его и всегда казался ему ханжой.
– Его жену зовут Эстер, она из Дорсет Пула. Вскоре после свадьбы тетка Трив умерла, завещав коттедж мне. Это было идеальным решением – я не хотела оставаться в Холле и путаться под ногами у Эстер.
Эдриану было знакомо это чувство.
– Значит, Брайан и Эстер живут в Холле…
– С детьми – у них три дочери.
Откинувшись на спинку стула и держа чашку кофе в руке, Эдриан смотрел, как Эбби мажет тост маслом.
– И чем ты тут занимаешься? Бродишь по болотам, собирая цветы?
Эбби кивнула.
– И это тоже. А еще я по-прежнему рисую то, что найду…
Она умолкла. Эдриан вопросительно вскинул бровь.
– Я рисую для Королевских ботанических садов Кью – для их архива. По их заказу я делаю зарисовки болотных растений в Дартмуре.
Эдриан задумался о том, что она только что сказала. Только лучших художников, прекрасно разбиравшихся в ботанике, нанимали делать зарисовки для архива Королевских ботанических садов.
Он отхлебнул кофе, глядя на Эбби поверх чашки.
– Я хочу посмотреть на твою студию.
Сентиментальность была не в его стиле. Эбби смутилась бы, если бы он сделал ей комплимент, но Эдриан знал, что она услышала искренность в его голосе. Женщина склонила голову набок, внимательно глядя на него, а затем кивнула.
– Хорошо, после завтрака я покажу ее. Все равно мне нужно проверить краски.
Под студию была отведена половина чердака. Широкие окна были закрыты ставнями. Пока Эбби проверяла горшочки с красками, Эдриан бродил по комнате, разглядывая карандашные наброски, лежавшие на столах, и законченные картины, развешанные по стенам.
Можно было бы догадаться о том, каков был род ее деятельности, даже если бы она не сказала ему об этом, – яркие цвета, элегантные формы, подробная детализация рисунков, точность в изображении… Эдриан узнал некоторые цветы. «Так вот, – подумал он, – чем теперь занимается Эбби».
Он всегда относился к болотам как к своей собственности, дикая местность находила отклик в его сердце. Впервые Эдриан встретил Эбби, когда ей было шесть. Она ездила по окрестностям на своем пони, собирая цветы, плоды и коренья. Эбби походила на неряшливую оборванку с перепачканными руками – она любила копаться в земле. Но здесь, на болотах, она казалась бесстрашной. В этой глуши Эбби чувствовала себя как дома.
Шли годы. Эбби и Эдриан встречались часто, хоть никогда и не договаривались об этом. Иногда они наталкивались друг на друга и останавливались, чтобы поболтать. Довольно скоро Эдриану стало известно, что брат Эбби насмехается над ее увлечением, а родители не придают ему значения. Он же просто принял его как часть той Эбби, которую он знал.
И вот теперь оказалось, что Эбби стала одной из немногих избранных, кому позволено рисовать для Королевских ботанических садов.
Вряд ли Эдриан гордился бы ею больше, даже если бы сам научил ее рисовать. Повернувшись к женщине, он посмотрел ей в глаза и сказал:
