Она обвела взглядом зал, ища Карен и Джен, но, конечно же, наткнулась на Томаса. И, конечно же, он сидел за круглым столом в компании женщин. Будто почувствовав ее взгляд, он посмотрел на Брину, а потом медленно поднялся со стула. Брина смотрела, как Томас приближается к ней. Его лицо было загорелым от солнца, а губы слегка потрескались. На нем были потрепанные джинсы, белый хлопчатобумажный свитер с расстегнутым воротом и белая футболка под ним. С каждым шагом Томаса сердце Брины билось быстрее. И чем быстрее оно билось, тем больше Брина злилась и тем меньше придавала значения тому, что злится совершенно иррационально. Он целовал и прикасался к ней, как будто она что-то для него значила, а потом просто избавился от нее, словно это было не так. Он заставил Брину задуматься о его и ее мотивах. Заставил ее почувствовать себя неуверенно. А она не чувствовала себя так с тех пор, как окончила старшую школу.
«Томас ничего мне не обещал», – напомнила сама себе Брина. И она ничего ему не должна. Она больше не знает этого человека.
Вот только она не чувствовала себя так, как будто он был для нее чужим. Когда Брина смотрела в эти знакомые синие глаза, ей казалось, что она вернулась домой. Ее душа узнавала родную душу. Томас был единственным человеком на Земле, с которым ее связывали радостные воспоминания. От них у нее перехватывало дыхание и сердце билось чаще. Он был единственным, кто знал о ее детских страхах и о том, что в шестом классе она хотела куклу Шарлотту Земляничку.
– Привет, – сказал Томас, остановившись напротив Брины. – Ты только что вернулась?
– Да. Из своей комнаты.
Минди огласила награду человеку, который меньше всех изменился, и Томас подождал, пока стихнут аплодисменты, и продолжил:
– Ты весь вечер была в своей комнате?
– Да.
– Одна?
Так она и знала. После того что случилось днем, он, видимо, решил, что она неразборчива в выборе партнеров, да еще и после того, как она упомянула о грязном сексе в Роуз Гарден, что не пошло на пользу ее имиджу. Держа в одной руке куртку, Брина уперлась другой рукой в бедро.
– А ты где был весь день?
– С тобой.
Брина проигнорировала пробежавшие по спине мурашки.
– После того как бросил меня.
Глаза Томаса немного сузились.
– После того как мы вернулись в отель, я пошел кататься на лыжах.
– Да, я видела, как ты катался.
– Что это должно означать?
– Ничего.
– Ты что, злишься?
– Нет.
– Да. Я всегда знал, когда ты злишься. У тебя на переносице появляются морщинки.
Брина предпочла бы наесться червей, чем признать, что она злится. Она посмотрела Томасу за спину, ища в толпе Карен и Джен.
– Прости, – сказала она. – Пойду к друзьям.
Она прошла мимо столов и едва повесила куртку на спинку стула, как Минди огласила следующую номинацию:
– Награда человеку, который изменился больше всех, достается Брине Макконнелл.
Брина, замерев, уставилась на подиум. Она была удивлена, что о ней вообще кто-то вспомнил. Она посмотрела на Карен и Джен, увидела их награды и поняла, что приз достанется каждому. Боже, а ведь на мгновение она едва не почувствовала себя особенной. Брина прошла вперед, и Минди вручила ей дешевый сувенирный кубок на такой же дешевой пластиковой подставке.
– Отлично выглядишь, Брина, – сказала Минди.
Посмотрев в ее голубые глаза, Брина решила не обижаться. Они никогда не были друзьями, но Минди и не вела себя с ней как сволочь.
– Спасибо, – сказала Брина. – Ты тоже.
Она вернулась к столу и села, бросив взгляд на дверной проем. Томаса там уже не было, но он и не сидел рядом с Холли. Поискав его взглядом, Брина увидела, что он разговаривает с Джорджем Алленом. Томас надел лыжную куртку. Перенеся вес тела на одну ногу, он поигрывал ключами, которые держал в руке. Он помотал головой и вышел из банкетного зала. Брина невольно подумала о том, куда это он собрался и с кем должен встретиться.
– За что тебе дали награду? – спросила Брина у Карен, пытаясь не думать о Томасе.
– Девушке, которая с наибольшей вероятностью родит на встрече выпускников.
– Уверена, у них ушло несколько часов, чтобы это выдумать. А тебе? – Она повернулась к Джен.
– Человек с наибольшим количеством веснушек, – нахмурившись, ответила та. – Я хотела приз за лучшие волосы, но его получил Донни Донован.
– Он гей?
– Нет. А вот его спутник – да.
– А кто его спутник? – спросила Брина.
– Помнишь парня, который окончил школу на год раньше, Дика Роджерса?
– Да ну тебя! – выдохнула Брина. – Иди ты! Дик Роджерс? Тот парень, что был похож на Брэда Питта и гонял на маслкарах?
[14] В него все были влюблены по уши.
– Ага, все.
Брина покачала головой.
– Боже! Ну почему не может быть геем кто-нибудь вроде Джорджа Аллена? Он оказал бы услугу все женщинам – никому бы не было до этого дела.
– Это точно.
Джен кивнула.
– Да, всем плевать на то, что Ричард Симмонс гей, а вот Руперт Эверетт… – Она вздохнула и подперла голову пухлой рукой. – Я бы попыталась вернуть его в гетеросексуалы.
Брина прикусила губу, чтобы не рассмеяться, но Карен не стала сдерживаться. Она расхохоталась так громко, что заглушила Минди, и Брина испугалась, что у ее подруги отойдут воды.
После того как Минди раздала последние награды, она сделала еще одно объявление:
– Конечно, все приглашаются на празднование Нового года. За пять минут до полуночи всем предложат шампанское, и я знаю, что некоторые из вас будут тут как тут в очереди за халявной выпивкой.
– Это точно! – крикнул кто-то с задних рядов.
– Утром, – продолжала Минди, перекрикивая пьяный смех некоторых одноклассников, которые явно перебрали, – мы соберемся в зале для прощального бранча
[15]. Не стоит пропускать это мероприятие, потому что мы приготовили кое-что особенное.
Поднявшись со стула и взяв куртку, Брина подумала о том, что может быть более особенным, чем дешевые сувениры.
– Пойдете на улицу смотреть фейерверк? – спросила она Карен и Джен.
– О нет! – ответили те хором.
– Там слишком холодно.
– Ты отморозишь себе задницу.
