Брина опасалась, что, войдя в номер, она решит, что прыгнуть в постель Томаса – отличная идея. Но было огромное количество причин, почему идея заняться сексом с Томасом была неудачной. И номером первым в этом списке значилось то, что Брина не могла понять, что она к нему чувствует, и уж тем более – что он чувствует к ней.
– Почему нет?
– Потому что… – Брина осеклась, пытаясь решить, как же это сказать, но ничего так и не придумала и выдала правду: – Я не хочу, чтобы ты думал, будто я готова заняться с тобой сексом. После того что сегодня произошло, ты, наверное, думаешь, что я всегда так поступаю, но это не верно.
– Боже, – вздохнул Томас. – Во-первых, я никогда так не думал. Во-вторых, я пригласил тебя сюда, потому что решил, что ты хочешь посмотреть фейерверк и не отморозить себе пальцы. И в-третьих, я должен тебе полбутылки шампанского. – Он помедлил и добавил: – Если тебе неудобно, мы можем вернуться вниз.
– Нет, я останусь. – Теперь Брина чувствовала себя глупо.
Не включая свет, Томас взял ее за руку. Дверь захлопнулась, и он подвел ее к окнам.
– Ух ты! – сказала Брина, сняв перчатки и сунув их в карманы. – Твоя комната намного больше моей.
Томас встал у нее за спиной, помогая ей с курткой, а когда он заговорил, его голос, казалось, доносился ниоткуда.
– Лучше всего джакузи. В него помещается шесть человек. Тебе стоит это оценить.
Он отошел, держа в руках ее куртку, и Брина невольно подумала о том, что он имел в виду. Она должна посмотреть на джакузи или забраться в него? Одна или вместе с ним? Или же она снова придает его словам слишком большое значение?
Очередной залп фейерверка взвился в воздух, и внимание Брины переместилось на огненные вспышки в небе, раскрывающиеся сияющими зонтиками и дождем падающие на снег. С этой стороны отеля зрелище определенно было лучше, чем с парковки.
Услышав хлопок пробки от шампанского, Брина обернулась через плечо и взглянула на бар.
– Похоже, у тебя теперь лучшие места, Томас.
Он тихо рассмеялся в ответ, приблизившись к ней.
– С Новым годом, Брина.
– С Новым годом. – Она поднесла бокал к губам, глядя поверх него на Томаса. Красная вспышка осветила его лицо и белый свитер. – Ты должен гордиться собой, – добавила Брина, отпив шампанского.
– Почему?
– Потому что ты всегда говорил, что к тридцати годам заработаешь миллион. Похоже, так и вышло.
– Да, так и вышло. – Томас опустошил свой бокал наполовину.
Очередной залп салюта за окном вышел особенно громким, заставив дрожать пол под ногами.
– Я заработал кучу денег, Брина, – продолжил Томас, когда снова стало тихо. – Но деньги сами по себе не важны.
Наверное, он смотрел слишком много ток-шоу, о которых упоминал.
– Ты говоришь, как Опра.
Томас улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Это потому, что Опра знает.
– Что?
Он пожал плечами.
– Что это здорово, когда ты можешь платить по счетам и купить себе новую куртку, когда возникнет такая необходимость. Но деньги не сделают тебя худой. Или счастливой.
Именно так и говорят люди, которые не беспокоятся о том, чем платить по счетам.
– Не согласна. Если бы я была богата, я бы наняла повара и он готовил бы мне обезжиренную пищу. И я бы купила себе горностаевое пальто.
– Как Золушка, – сказал Томас, улыбаясь.
Он все помнил.
– Да, как Золушка. Это сделало бы меня чертовски счастливой.
– На какое время?
– Навсегда.
– Ошибаешься. Ты лишь некоторое время можешь быть Золушкой, а потом становится скучно. – Томас сделал еще один глоток и выглянул в окно. – Поверь, я знаю.
– Деньги дают новые возможности, – ответила Брина, любуясь видом из окна.
– Да, но они не могут остановить время. Тебе отведен определенный срок, и когда он подходит к концу, деньги не предотвратят болезни и смерть. Я могу позволить себе лучшее медицинское обслуживание, но это ничего не гарантирует.
Она резко обернулась, похолодев.
– Ты же не болен, нет?
– Я? – Томас помотал головой. – Нет.
– А о ком ты говоришь?
– Ни о ком.
Брина ему не поверила, но догадаться о том, кого он имеет в виду, было не так уж сложно.
– Ты никогда не умел лгать. Ты упоминал о том, что у твоего деда проблемы со здоровьем. Что с ним?
– Он уже старый. – Белая вспышка за окном осветила лицо Томаса. – Последние несколько лет у него плохо с сердцем. Иногда, когда я навещаю его, у него синеют губы. Боже, это меня пугает. Он просто глотает таблетку, и она заводит его сердце. Я водил его к лучшим специалистам в стране, но он уже старый, и никто ничего не может сделать.
– Мне жаль, Томас. – Брина взяла его за руку и сжала ее.
– Мне тоже. – Он посмотрел на нее, поднеся бокал к губам. – Я никому раньше не говорил о том, как это меня пугает. Не знаю, зачем сказал тебе.
– Я рада, что ты это сделал.
Его большой палец погладил тыльную сторону ее ладони. Еще одна вспышка, сопровождаемая грохотом, раздалась за окном. Взгляд Томаса переместился с шеи Брины на ее футболку.
– Насколько рада? – спросил он, когда вспышка угасла и они снова погрузились во тьму.
Брина рассмеялась, хоть волосы у нее и встали дыбом.
– Не настолько, чтобы выпрыгивать из одежды.
Томас поднес ее руку к губам и поцеловал.
– А что нужно сделать, чтобы ты выпрыгнула из нее? – Кончик его языка коснулся ее кожи между пальцев, и по ее руке пробежали мурашки.
– Не думаю, что выпрыгивать из одежды – это хорошая идея.
– Почему? Днем ты была не против. – Томас перевернул ее руку и поцеловал, прильнув губами к центру ладони.
– Это была ошибка. Ты сам сказал. Мы просто увлеклись. – Брина едва сдержала дрожь, когда почувствовала теплое дыхание Томаса на своей ладони. – Нам стоит просто забыть об этом.
– Ты сможешь об этом забыть?
– Попробую. А ты?
– Нет, – ответил Томас, целуя ее руку и приближаясь к запястью. – У тебя пульс зашкаливает.
Брина поджала пальцы, почувствовав очередной поцелуй.
– Томас?
– М-м?
– Я серьезно. Мне не кажется, что это хорошая мысль.
– Просто скажи мне, когда я должен остановиться, – ответил Томас, коснувшись губами кожи над ее запястьем.
На этот раз Брина не смогла унять дрожь удовольствия. Она чувствовала, как пульсирует кровь у нее в жилах. От прикосновений его влажных губ у нее щемило в груди и стало тепло между ног. Ее соски уперлись в ставший тесным лифчик. Брина подумала, что нужно немедленно потребовать, чтобы Томас остановился, пока его губы опять не добрались до ее груди. Но потом снова раздался грохот, ночь осветили цвета финального залпа, и она увидела лицо Томаса. Брина глядела в его глаза, в которых отражались золотые и белые вспышки фейерверка. Он смотрел на нее поверх запястья, и его взгляд горел ярче, чем огни в ночном небе. Он хотел ее. Хотел так же сильно, как и она его. И глядя ему в глаза, Брина уже не могла вспомнить, почему секс с Томасом – это неудачная мысль.
