– Не знаю, он не говорил.
– А он должен был сказать, если бы с ним такое приключилось? – с усмешкой осведомился Зиньков.
– Нет, наверное. Просто когда похищают, какие-то условия выдвигают.
– Он мог уйти к своей любовнице?
– У него не было любовницы. Да и жены.
– Почему?
– Как бы вам это сказать?.. – Секретарша отвела глазки в сторону.
– Так и говорите.
– У него было серьезное ранение. Вот на этой почве. В общем, не может он с женщинами.
– А как мне поговорить с заместителем Ильи Савельевича?
Похмельный синдром – отличный повод задуматься о здоровом образе жизни, но не особо устойчивый. Сколько раз Артем давал себе обещание не нажираться, а воз и ныне там. Он опять оказался в этом возу, вернее сказать, в квартире с рисованным небом и облаками на потолке. Парень снова продрал глаза в квартире у Василисы и не знал, как сюда попал.
Все началось с проститутки, которую он оприходовал в своем фургоне. В памяти смутно отсвечивала череда ночных и даже дневных событий, но сложить их в цельную картину мешал туман, клубившийся в голове. Откуда-то издалека выплывали лица Василисы и Маринки. Вчера он, кажется, разговаривал с ними. И не только.
Да, конечно, что-то у них было. Иначе Василиса не лежала бы сейчас справа от него, а Маринка слева. Или наоборот?
Артем обессиленно закрыл глаза, откинул правую руку в сторону, нащупал чье-то плечо. Интересно, сможет ли он определить на ощупь, где Василиса, а где Маринка?.. Но разве у Василисы плечо волосатое? Да и у Марины такого не может быть!
Артем как ошпаренный вскочил с постели, на ходу распахивая глаза. Он поднялся, развернулся и ошалел. На одной стороне постели лежал Никита, а на другой – тот самый парень, которого Артем однажды видел в стрингах и с женским париком. На этот раз он был в боксерах и майке. Волосы Артема вмиг вздыбились точно так же, как на клоунском парике.
Василису он нашел в соседней комнате. Она спала в обнимку с Маринкой. Справа от них на кровати пустовало место. Там Артем нашел свою рубашку. Возможно, именно здесь он и отрубился, а потом по пьяному забытью переместился в комнату к парням. А вдруг?..
Артем зажмурился, стиснул зубы, схватил рубашку и бросился прочь из комнаты. Он не желал искать ответ на злой вопрос.
Михаил Антонович казался скальной глыбой в штормовом море. Он сидел в своем кресле как гранитный монолит, о который, как волны о пирс, разбивались все вопросы майора.
– Откуда я знаю, куда делся Трезубов? – На следователя он смотрел как на комара, которого мог с легкостью прихлопнуть.
Егор Валентинович с трудом пробился к нему в кабинет. Телохранители не имели права обыскивать его, но, увы, он не смог им этого объяснить. Следователя обшмонали сперва на одном посту, потом на другом. Еще в приемной пришлось почти час прождать.
– Он исчез в то время, когда я допрашивал вашу жену.
– И что?
Матвеев сидел в кресле, скрестив на животе руки. За все то время, что длился разговор, он ни разу не положил ладони на стол.
– Вы знаете, что я допрашивал вашу жену?
– Знаю.
– Вы знаете, что ваша жена встречалась с Трезубовым на следующий день после того, как произошло покушение на вас?
– Да, знаю.
– Она сама вам рассказала об этом?
– У нас нет секретов друг от друга.
– Ваша жена грешила на Трезубова. Видимо, у нее были основания считать, что тот искал вашей смерти.
– Да, Трезубов пытался шантажировать мою жену. Она уступает ему, или же он убивает меня.
– В каком смысле уступает?
– Она ему не уступила, – с непроницаемым выражением лица сказал Матвеев.
– Вы в этом уверены?
Михаил Антонович выразительно промолчал и так же красноречиво посмотрел на дверь. Одно его слово, и Зинькова выставят отсюда. На допрос в управление он не приедет, а пришлет своего адвоката. Законных оснований для того, чтобы обеспечить явку, у Егора Валентиновича не имелось. Кроме предположений о том, что Матвеев похитил Трезубова, у него ничего не было.
– Вы давно его знаете?
– Виделись однажды. Давным-давно.
Открылась дверь, и в кабинет вошла секретарша. Она поставила перед Зиньковым чашечку с кофе. Такую же подала и Матвееву, но тот этого как будто не заметил. Руку на стол выложил, но пальцами при этом его не коснулся.
В принципе, ничего такого в этом не было, но почему на столе нет глянца? Чистая поверхность блестит на солнечном свету. Вроде бы ровная, без шероховатостей, но вряд ли на ней останутся отпечатки пальцев.
– При каких обстоятельствах виделись? – спросил Зиньков, взял чашку, сделал глоток.
Чашка также странная. И гладкая она, и блестит, но есть подозрение, что на ней тоже не будет никаких пальчиков. Егор Валентинович едва удержался от искушения осмотреть чашечку на свету.
– Трезубов был парнем моей девушки.
– Марты?
– Да, тогда она не была моей женой.
– Чем закончилось выяснение отношений?
– Ничем. Поговорили и разошлись.
– А Трезубов потом попал в больницу с пулевым ранением в голову.
– Да, времена были страшные, оружие по стране гуляло. Державу развалили, склады разграбили…
– То есть вы в Трезубова не стреляли?
– Товарищ майор, я смотрю, вы устали. Вам, наверное, уже пора.
– Я же не говорю, что это вы пытались убить Трезубова.
– Не говорите, но подразумеваете. А я человек занятой, у меня нет времени заниматься вашими догадками. Если у вас есть что-то конкретное, предъявляйте, а если нет, то разговор закончен.
– Вам не интересно знать, как продвигается следствие?
– Мне все равно, как продвигается следствие. Для меня важен результат. Может, вы установили личность киллера?
– Пока нет, но работа движется…
– В тупик.
– А ваше расследование куда движется?
– Тоже в тупик, – ответил Матвеев и усмехнулся. – Там мы с вами и встретимся.
– Еще один вопрос.
– До встречи в тупике! – Михаил Антонович небрежно махнул рукой в сторону двери.
Тут же в кабинете появился его телохранитель. Егор Валентинович не хотел, чтобы его вывели под руки, поэтому сам поднялся со своего места.
Увы, но ему нечем было прижать Матвеева к стене. Видимо, тот это прекрасно понимал. Михаил Антонович не имел никакого отношения к исчезновению Трезубова или убрал его, не оставив ни единого свидетеля. Возможно, были только исполнители, но как на них выйти, расколоть?..
