Монах неторопливо сел, затрещав пружинами лежбища, почесал бороду, потом затылок.
Анжелика спросила, просунув голову в дверь:
— Кофе будешь? Есть вчерашние котлеты, подогреть? Жорик отказался.
Монах вздохнул и сказал:
— Кусок хлеба, кофе сварю сам.
Анжелика фыркнула и захлопнула дверь.
— Олежка, ты в курсе, что арестованы сатанисты? Весь город прямо как с цепи сорвался, только об этом и говорят, — спросила она появившегося в кухне Монаха.
— Сатанисты? Что за сатанисты?
Свежий, умытый, с расчесанной бородой и пучком на затылке, Монах достал кофеварку, засыпал кофе, налил воды. Анжелика сидела рядом в расхристанном халате, расслабившись после бурного утра. Была очередь Жорика распихивать детишек в школу и детский садик. После воплей и визгов тишина, воцарившаяся в доме Шумейко, оглушала. Негромко звякал ложечкой Монах, лилась вода из крана, Анжелика сладко зевала и потягивалась.
— Секта такая, сатанисты, ночью устраивают шабаши и жертвоприношения на кладбище. Их главный — верховный жрец и магистр — арестован, говорят, сторожит его отряд ОМОНа, боятся, что улетит в трубу! Ужас! А еще он вампир!
— Разве там есть труба?
— Где?
— В СИЗО.
— При чем здесь труба? Он может запросто исчезнуть, а его родная бабка ведьма! В магазине люди говорили. И в знаках они спецы, да и вся секта. Наш Леша писал про знаки, и вот вам, пожалуйста, секта сатанистов! У них в штаб-квартире по стенам ведьмачьи знаки, а в тайных документах все про жертвоприношения. Я бы еще и бабку арестовала.
— Я с ней знаком, — скромно заметил Монах.
— Ты знаком с бабкой главного сатаниста?! — ахнула Анжелика. Она была потрясена, она смотрела на Монаха раскрыв рот. — И ни словечка не сказал? Не ожидала от тебя, Олежка.
— Не успел, честное слово. А бабка нормальная, мне понравилась. У них в доме живет прорва всякой живности. Бойцовая кошка вроде тигра, так и бросилась! Хорошо, что была на цепи. И сова с человечьей мордой, вроде собаки, живет в сенцах. Глазищи — во! — Монах показал, сложив указательный и большой пальцы в кольцо.
— Как это — с человечьей мордой? Мутант?
— Мутант. И всякие маленькие птички в клетке, вроде колибри.
— Сову кормят живыми птичками? — снова ахнула Анжелика.
— Нет, они просто живут в клетке. Не думаю, что кормят. Хотя не поручусь, — прибавил он, ухмыляясь.
— А как ты с ней познакомился?
— Узнал, что арестовали главного сатаниста, и пошел посмотреть на бабку. Леша в прошлом году брал у него интервью, сказал, что он живет вдвоем с бабкой. Так и познакомился.
— А ты не боялся, что она тебя… — Анжелика взмахнула рукой.
— Боялся. Конечно, боялся. Но, как видишь, живой. И в виде человека, а не жабы… какой-нибудь.
— А почему она на свободе?
Монах отхлебнул кофе и задумался.
— Думаешь, надо? Она уверена, что внук ни при чем и его не сегодня завтра отпустят.
— Ага, отпустят! Жди! Если поймали, фиг отпустят. Теперь всякие экспертизы, алиби, отпечатки пальцев… Не отмоется! Говорят, еще кровь проверят, у вампиров в крови совершенно другой генетический код!
Звякнул мобильный телефон Монаха. Это был Леша Добродеев.
— Бегу! — бросил Монах, поднимаясь. — Анжелика, имей в виду, все, что я сказал, не для прессы, поняла? Никому!
Анжелика закатила глаза, что означало:
— Конечно, какие вопросы!
Когда за Монахом захлопнулась дверь, она поспешно достала из кармана халата мобильник…
— В Зареченск? — спросил Добродеев.
— Сначала в третью городскую больницу.
— Хочешь поговорить с лечащим врачом Иды?
— Ну… в принципе, — неопределенно отозвался Монах. — Не помешает.
— А ты вчера провел с ней сеанс?
— Провел.
— И?..
— Она уснула.
— А ты?
— Я ушел.
— Ушел? — не поверил Добродеев.
— А что я, по-твоему, должен был делать?
— Ну… подождал бы, пока проснется, — подумав, сказал Добродеев. — Она же тебе нравится. Она действительно больна?
— Действительно. Но не смертельно. Выпусти меня здесь, я на минутку.
Монах выбрался из машины и зашагал к больничному входу. Вернулся он минут через двадцать, уселся и сказал:
— Вперед, Леша!
— Ну что? Поговорил?
— Поговорил. Все в порядке. Ты дорогу знаешь?
— В Зареченск всего одна дорога, не промахнемся. А зачем мы туда едем?
Монах не ответил и слегка захрапел…
Добродеев хмыкнул и сосредоточился на дороге, которая была довольно паршивой, а кроме того, снижая видимость, вдруг повалил густой мокрый снег. Машина, натужно воя, вылетала из колдобин с водой, бешено работали дворники, не успевая сметать с ветрового стекла рыхлую тяжелую массу. Чертова погода, бормотал Добродеев. До чего же чертова погода!
…Он с облегчением запарковал машину около площади. Посмотрел на Монаха и скомандовал:
— Подъем!
— Уже? — Монах протер глаза.
— Куда теперь?
— Теперь в местный «Хилтон».
— Ага, в «Новый Зареченск»! — сообразил Добродеев. — Мы что, остаемся на ночь?
— Посмотрим, Леша.
— Под какой легендой работаем? Будем брать интервью?
— Интервью мы уже брали, нужно варьировать приемы. Вперед!
Они вошли в вестибюль самой крутой городской гостиницы. Монах подумал, что время здесь остановилось. Черно-желтая плитка на полу, громадный фикус, деревянная стойка и дежурный администратор — дама средних лет с прической «волна», в красивых больших очках, из тех, что вышли из моды четверть века назад, в белой блузке и строгом пиджаке — униформе всякого уважающего себя администратора.
Монах, румяный, большой, бородатый, в расстегнутой дубленке и вальяжный Добродеев в дорогом кашемировом пальто с широченными плечами и громадным клетчатым шарфом, едва не волочащимся по полу, подошли к стойке. Монах приятно улыбнулся и пророкотал, наклоняясь к даме-администратору:
— Здравствуйте! Не подскажете, где найти Лауру?
Дама не сумела скрыть удивления и переводила взгляд с Монаха на Добродеева.
— Нам известно, что она здесь работает, — с нажимом сказал Добродеев.
— А вы кто будете? Из газеты?
«В нюхе ей не откажешь», подумал Монах.
— Мы не из газеты… — Он скосил глаза на табличку с ее именем. — Наталья Андреевна, мы по другому, очень печальному делу. Наш добрый друг находится при смерти, и он попросил привезти Лауру, которую знал когда-то, но, к сожалению, утерял ее телефон и адрес… Сейчас он понял, что она была единственной женщиной, которую он любил.
