Но постоянный риск утомлял. Родных в Латвии он старался навещать пореже: все мерещилось, что они догадываются о настоящей жизни владельца скромного питерского ломбарда.
Тут еще Хлыст вернулся с «зоны» и стал внаглую лезть в дела бывшего хозяина. Хан злится, никак понять не может, зачем тот дразнит его. И ведь ментам тоже не сдает! Может, поостынет после того, как мужики Мамони Маловера и Лавочку грохнули?
— Ладно! — выдохнул Валдис и хлопнул крепкой ладонью по подлокотнику кресла. — Будем считать, что вам не повезло. На поиски Инги даю вам еще три дня. Я не собираюсь прощать ей тридцать «штук» долга!
— Сделаем! — спешно заверил Чабан, помня поговорку о двух снарядах в одной воронке.
* * *
Инга осмотрелась в прихожей, скинув туфли, глянула на кухню.
— Забавно. Как-то по-таллински у тебя. Даже запах…
— Самовнушение, — заверил Стас, жестом пригласил пройти на кухню. — Хотя насчет запаха ты, может, и права. У меня по всей квартире куча марципановых фигурок.
— Точно! — Инга схватила со стола марципанового котенка и жадно вдохнула его аромат. — Класс! Настоящие таллинские?
— Ага. Был в Таллине на Рождество, привез.
Лицо Инги расплылось в ностальгической улыбке.
— Однажды, когда я была совсем маленькая, у нас в гостиной стояли три марципановых зайчика. Родители строго-настрого запрещали трогать их до наступления Нового Года. Но зайчата так соблазнительно пахли! И я потихонечку расковыривала их снизу ногтем… К Новому Году такие дырищи выковыряла!
Инга еще раз шумно вдохнула марципановый запах, наконец, вернула фигурку на место.
— Как там сейчас вообще? Я шесть лет дома не была. Видел кого-нибудь из наших?
Стас сел за стол, кивнул Инге.
— Да я, собственно, жил у Сереги Федулина…
— У Федули! — Инга хлопнула в ладоши: она хорошо помнила Сергея по институту. — Он-то хоть доучился?
— Дотянул, — кивнул Стас. — Потом с финнами бизнес в Ай-Ти завел, сейчас — совладелец небольшой фирмы. Не жирует, но жизнью вполне доволен. Четырехкомнатная квартира, дача у моря, «Вольво», жена, двое детей. Прошлым летом всей семьей в Египте отдыхали.
— Молодец какой! — искренне порадовалась за него Инга.
— Да там сейчас многие стали молодцами! Таллинн вообще здорово изменился. Машин — тьма. И все западные, даже новых «Лад» не видно. Несколько небоскребов построено, весь город утыкан супер— и гипермаркетами. Площадь у «Вирушника» в центре помнишь? Там стоянка маршруток еще была.
— Ага!
— Нету: на этом месте здоровенный торговый центр отгрохали с подземным терминалом для городских автобусов.
— Во дают!
— Снаружи мне не очень, но внутри круто, ничего не скажешь.
— Раз машин много, неплохо люди живут?
— Неплохо, неплохо. Мобильники, наверное, уже у всех есть: даже дворники и старушки-пенсионерки с «трубами» ходят. Компьютеры, как я понял, у каждого второго, а то и больше. И почти все с выходом в интернет. Причем половина на «широкополоске» сидят — можно прямо в интернете смотреть телевидение…
— Класс, — произнесла Инга уже немного грустно. — А отношения с эстонцами как сейчас?
— Не вникал, честно говоря. Вроде неплохо. Серега как-то посмеялся, что те ужасы, о которых у нас по «ящику» твердят, не имеют ничего общего с действительностью. Проблемы, говорит, есть, но не принципиальные. Плохо в основном тем, кто эстонского языка не знает. Но даже такие люди зачастую хорошо устраиваются.
— А где твой отец?
Стас чуть посуровел.
— Погиб несколько лет назад.
— Погиб?
— Эффектно звучит? — Стас горько усмехнулся. — А суть — омерзительна! Пьяным под поезд угодил.
Инга прильнула к дверному косяку; на лице отразилась жалость.
— Извини…
— Какого черта?! — Стас вяло отмахнулся от Инги, заглянул в холодильник. — Чего ты извиняешься?
Инга присела на табурет между столом и холодильником, уперла ладони в сомкнутые колени и пожала плечами:
— Тебе ведь не доставило удовольствия мое нечаянное напоминание.
Стас тоже сел, провел по лицу Инги коротким взглядом. В его глазах она заметила раздражение и боль; боль от чего-то другого, не связанная с памятью об отце.
— Может, я и без твоего напоминания хоть иногда подумываю об этом. И вообще, ненавижу, когда из пустых требований приличия заверяют в том, чего на самом деле не испытывают! Знаешь, когда при знакомстве мне говорят совершенно стандартное «очень приятно», да еще и с идиотской улыбочкой, порой так и хочется сказать: «Че ты лыбишься, придурок? Может, через пять минут в рожу вцепишься!»
— И что же мешает тебе это сказать?
Стас опешил. Незаметно для себя он попал в разряд кухонных скандалистов, а Инга поймала его. Пару секунд они напряженно смотрели друг на друга, после чего, опустив глаза, Инга произнесла:
— Я думала, вся хмурь твоя напускная… Оказывается, ты по-настоящему злой.
— Добренький не спас бы тебя.
— А ты и не спас.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего, — отмахнулась Инга.
— Лады, — легко смирился Стас. — Чай будешь пить или кофе? Инга еле заметно повела плечиком:
— Не знаю.
— Тогда чай. — Стас поставил на стол две чашки. — Для кофе время уже неподходящее — скоро баиньки. Из еды могу предложить пиццу, баночные макароны по-флотски или плов.
— Ты так рано ложишься спать? — в голосе Инги слышалось искреннее недоумение.
— Мне к восьми на работу, которую я, кстати, достаточно ценю… Ты-то чем сейчас по жизни занимаешься? Окончила политех?
— А-а! — махнула она ладошкой. — Бросила. Второй курс кое-как домучила и поняла, что нет у меня сил на эту ерунду. Все менялось, все было так зыбко… Есть буду то же, что и ты.
— Значит, плов. И что потом? — продолжал расспрашивать Стас, вываливая на сковородку содержимое пол-литровой банки.
— Суп с котом! — насупилась Инга, но не сильно. — Замуж выскочила…
— За него? — Стас давно готовился задать этот вопрос.
Хоть он и не смотрел на нее, Инга отвела взгляд в сторону.
— За него. И ведь таким замечательным парнем был!.. Казался… Красавец, умница, спортсмен, бизнесмен… А оказался сволочью! Только красавцем и был на самом деле.
Стас настаивал на продолжении.
— Пожили вместе года три, — вспоминала Инга так, словно сильно обо всем подзабыла. — Нет, почти четыре… Нормальной жизнь была всего год после свадьбы. Алексей надеялся выбиться в фехтовании, но дела не клеились. Ударился в бизнес — тоже не фонтан… Стал на мне срывать нервы. Пока с животом ходила, как-то остерегался. А как родила, да еще девочку вместо наследника, — будто с цепи сорвался!
