— Скажите, а о своей нынешней работе Сергей Игнатьевич вам ничего не рассказывал?
— Говорил, что работает. С усмешкой такой печальной, вот, мол, работаю теперь ночным сторожем.
— А где именно работает, не упоминал?
— Кажется, в каком-то НИИ, но могу ошибаться. Понимаете, я очень хотел поскорее завершить визит, все думал, как бы это сделать, не обидев старика. Так что слушал невнимательно.
— А вас не удивило, как мы вас разыскали, если вы были так мало знакомы с покойным? — с максимальным простодушием поинтересовался Терентьев.
— Да нет. — Кирилин пожал плечами и потер задумчиво переносицу. — Когда я приходил к Кирилину, дома была его соседка. Он нас не представил, но, возможно, после моего ухода он ей рассказал, кто я?
— Да, вы правы. Что ж, благодарю за потраченное на нас время. Подпишем протокол, и вы можете быть свободны. — Майор протянул руку за протоколом. — Ах да, где вы были в ночь с шестого на седьмое декабря?
— В ночь с шестого на седьмое? Дома, вероятно, а почему это важно? Его убили этой ночью?
— Да. Прочитайте и подпишите.
— Что скажешь, Алексей? — спросил Терентьев, едва за подозреваемым закрылась дверь.
— Даже не знаю, — надул по-мальчишечьи губы Алеша. — Не похож он на убийцу — не врал, не выкручивался. Об убийстве Колосовой сам рассказал и о соседке.
— Не дурак потому что, вот и рассказал.
— Так что же получается, он это? А с виду и мухи не обидит.
— Да ничего пока не получается, кроме того, что гражданин Кирилин Д.Б. действительно был знаком с гражданином Коростылевым С.И. и вполне может иметь прямое отношение к его смерти. А может и не иметь. Ты пойми, Алексей, у нас с ним было первое знакомство, только и всего. А для дела, помимо впечатлений, нужны доказательства. Но вот что я определенно могу сказать: Кирилин человек не глупый, выдержанный, и убийство в состоянии аффекта совсем не его амплуа. С другой стороны, кого угодно можно довести до крайности.
— Значит, будем работать дальше? — уныло спросил Алеша.
— А ты чего ожидал — раз, два и в дамки? Нет, голубчик. Не выйдет.
За окном уже сгустились синие сумерки, крупными хлопьями валил предновогодний снег. Тянуло на улицу из табачной духоты. В такие вот вечера Алеша всегда чувствовал себя мальчишкой. Ужасно хотелось махнуть рукой на звание и солидность, скатиться кубарем с горы, зарыться в высоченный, выше самого Алешки, сугроб, который сгребает каждый год возле подъезда дворничиха тетя Шура. Поиграть в снежки, устроить настоящую снежную битву, а потом прийти домой с красными щеками, со снегом за шиворотом, в мокрых рукавицах, пить чай на кухне и слушать мамины охи. Он страшно скучал по недавнему детству — было еще вчера, и нет его. Куда девалось, когда? А теперь вот извольте, лейтенант. Галстук, белая рубашка.
— Алешка, ты чего загрустил? Заснул, что ли?
— Да нет, задумался просто, — встряхнулся Алексей и виновато глянул на майора с Сапрыкиным.
— Так вот, если все проснулись, я продолжу, — не преминул уколоть Серега, видно, задели его Алешины успехи не на шутку. — В музее Кирилин на хорошем счету. Звезд с неба не хватает, в карьере не преуспел, но считается большим специалистом по творчеству Айвазовского. Работает там с 1970-го. И вот что интересно: он пришел младшим научным сотрудником, без научного звания, без всего. Рекомендовал его бывший научный руководитель. А в деле 1955 года Кирилин проходил как аспирант кафедры истории. Почему не защитился?
— Молодец. И чего накопал? Ведь накопал же? — поторопил события Юрий Васильевич.
— Накопал, — не скрывая гордости, согласился Сергей. От возбуждения он так и постукивал под столом новенькими австрийскими ботинками, предметом зависти всего отдела.
— Как я выяснил, сразу по окончании следствия по делу об убийстве Колосовой аспирант Кирилин оформил в университете академотпуск на полгода. Потом продлил еще на год. А потом и вовсе исчез. А теперь внимание! Исчез на девять лет.
— На сколько? — не поверил своим ушам Алексей.
— На девять.
— И где же он обретался все это время?
— В рыболовецком совхозе под Феодосией. Сперва изучал там биографию и творчество Айвазовского, потом просто крутился без дела, а осенью 1956-го, как следует из записи в трудовой книжке, устроился на работу в совхоз простым рабочим. Как вам история?
— Любопытно. И как он сам объясняет сей финт в биографии?
— Понятия не имею, я же с ним не беседовал. А вот коллеги, со слов жены, сообщили, что он искал себя, воспитывал, так сказать, характер, — иронически усмехнулся Сергей.
— Что-то не похож он на человека, которому закалка характера впрок пошла, — засомневался Алексей.
— Вот-вот, — поддержал Терентьев. — Сам по себе факт не представлял бы интереса, если бы не убийство Колосовой. А так что же получается? Убийца не найден, а подозреваемый по делу, аспирант Ленинградского университета, сын приличных родителей, обеспеченный, с карьерными перспективами, вдруг сбегает в какой-то совхоз и сидит в нем ни много ни мало девять лет. Интересно. А что дальше, говоришь, с ним было?
— Да ничего особенного. Вернулся в Ленинград, прописался к родителям, устроился на работу в музей. Потом женился, защитился, и все.
— Кем, ты сказал, он работает? Старший научный сотрудник?
— Да. Особого рвения не проявляет, но добросовестный. С коллегами поддерживает ровные отношения. А вообще ни рыба ни мясо. Вечно в себе, в облаках витает. Жена его несколько раз жаловалась подруге, та тоже из музейных, что Кирилин ничего по дому делать не хочет, жизнью сына не интересуется. Вроде как у него была какая-то пассия, которая его не дождалась, пока он себя искал. Вышла замуж за другого, а он по ней до сих пор сохнет.
— Вот это уже интересно, — оживился майор. — Надо разыскать эту пассию.
— А какой смысл, если у него алиби на ночь убийства?
— Во-первых, алиби еще надо проверить, а во-вторых, если, кроме жены, его подтвердить некому, то алиби это сомнительно. Так что будем, друзья, работать с обоими — и с Борисовым, и с Кирилиным, — подвел черту Терентьев и отпустил сотрудников по домам.
Глава 10
— Юрий Васильевич! — с порога прокричал Сергей Сапрыкин. Элегантный, в польском пальто, с мохеровым шарфом на шее, он смотрелся этаким мальчиком-мажором, а не сыщиком из уголовки.
Алеша, как и многие коллеги, относился к Сереге с легкой завистью, потому как умел старший лейтенант в жизни устраиваться. Серегина мать работала в Балтийском морском пароходстве и была связана с моряками, ходившими в загранплавания. Одноклассница трудилась в парикмахерской Интуриста. Первая школьная любовь, с которой Сергей умудрился сохранить теплые отношения, стояла за прилавком гастронома на Невском проспекте. А друг детства подвизался в автосервисе, и Серега давно уже грезил о собственном автомобиле. Мастер имелся, дело оставалось за малым. Кажется, предки даже наметили порадовать сыночка и усердно копили средства. Словом, умел Серега жить. Непонятно было только, что привело такого упакованного парня в угрозыск. А еще удивительнее, что Серега искренне, всей душой любил свою работу, вкалывал на полную катушку.
