— И как он это объяснил?
— Сказал, что подкладка давно порвалась, и у него оттуда вечно то деньги, то ключи, то рукавицы выпадали, вот он их и вырезал. В принципе, возможно, так и было. Но дядя Сережа ему не верил, считал, что убийца именно Кирилин. А когда тот пропал, уже точно не осталось никаких сомнений.
— Вы тоже так считали?
— Мне тогда было четырнадцать, у меня убили мать, и, конечно, мне страстно хотелось наказать хоть кого-то. Кандидатура Кирилина меня вполне устраивала, не устраивало только, что он ушел от ответа.
— А дальше? — не выдержал Алексей.
— Дальше жизнь взяла свое. Я поступил в мореходку, выучился, женился. А вот дядя Сережа так и не смог забыть. Даже комнату поменял поближе к дому Кирилиных. И все повторял, что тот вернется рано или поздно.
— Кирилин действительно вернулся спустя десять лет. Сергей Игнатьевич сообщил вам об этом?
— Говорил, что встретил однажды Кирилина возле дома. И тот здорово испугался.
— И все?
— И все.
— Ваш отчим ему не угрожал, сведением счетов не занимался? — с сомнением проговорил Юрий Васильевич.
— Нет. Видно, у него тоже перегорело.
— Так что же насчет Борисова? Сергей Игнатьевич вам о нем ничего не рассказывал?
— Не припомню.
— А джинсы вашей жене подошли? — как бы между прочим поинтересовался майор.
— Джинсы? Жене? Простите, я что-то не понимаю, — с недоумением уставился на майора Коростылев.
— По свидетельству Борисова, за несколько дней до убийства он привозил Сергею Игнатьевичу женские джинсы, тот якобы заказывал их для вашей жены. Борисов был недавно за рубежом и заказ выполнил.
Теперь Коростылев явно смутился. Он больше не смотрел на майора, на щеках заалели пятна.
— Вам что-то известно? — внимательно наблюдал за Коростылевым майор Терентьев.
— Честно говоря, надеялся избежать этой темы.
— Нельзя ли пояснить?
— У меня в Ленинграде есть комната, осталась от матери, — без всякого удовольствия начал Коростылев. — Когда дядя Сережа меня усыновил, ее, по идее, должны были забрать. Но он как-то так устроил, что она за мной сохранилась. После школы я учился в мореходном и жил в училище, в выходные приходил к дяде Сереже, так что комната мне была не нужна. После окончания училища сразу же уехал в Мурманск, с Мариной мы расписались еще раньше, так что комната и тут не пригодилась. Дядя Сережа одно время ее сдавал, чтобы нам помочь, мебель купить и вообще. Молодая семья, деньги всегда нужны. А последние несколько лет он просто в какого-то Плюшкина превратился. Никогда скопидомом не был, а на старости лет что-то с ним стряслось. Как ни приедем, он то вазу хрустальную подарит, то плед верблюжий где-то достанет, Марине вон дубленку австрийскую на Новый год прислал. И все приговаривал, что мы еще поживем с шиком.
— Когда, говорите, это началось?
— Года два-три назад, может, чуть раньше. Мы же видимся редко — трудно сказать.
— Хорошо, а при чем здесь ваша комната?
— Так он там все сокровища складировал до нашего приезда. Я как-то спросил, к чему такие сложности, а он говорит, нечего, мол, соседям наше благосостояние демонстрировать, не нужно им нос не в свое дело совать, — смущенно пояснил Константин Коростылев. — Он вообще странным к старости стал, секреты у него какие-то появились. Но сам скромно жил, хотя у него и пенсия хорошая была, и подрабатывал он.
— Почему же вы об этом сразу не сказали?
— Не думал, что это важно, — оправдывался Коростылев. — Если бы вы о джинсах не спросили, я бы и не вспомнил. Дядю Сережу убили ведь на работе, при чем здесь комната?
— В деле об убийстве мелочей не бывает, — назидательно объяснил майор. — Ключи от комнаты у вас?
Коростылев подошел к вешалке и достал из кармана шинели связку ключей.
— Прекрасно, поедем прямо сейчас. Алексей, ты со мной. Сергей, тебе лучше заняться другими вопросами, — выразительно посмотрел майор на Сапрыкина.
— Есть, — козырнул тот и первым вышел из кабинета.
Глава 13
— Вам кого? — В дверях стояла эффектная крашеная блондинка в шелковой пижаме.
Сергей не удержался и даже языком прищелкнул. Такие экземпляры он видел только в кино из жизни кинозвезд.
Серегино прищелкивание дамочке явно польстило. Она завлекательно усмехнулась, свернулась невероятным образом в какую-то спираль и повторила вопрос на тон ниже, отчего он приобрел почти неприличный подтекст.
— Вам кого?
— Вас, Алла Викторовна, — в тон хозяйке ответил Сергей.
Алла еще раз окинула взглядом незнакомца и, очевидно, осталась удовлетворена. Высокий, молодой, стройный, прилично одет. Скучновато, но прилично — и рубашка, и галстук, и ботинки. Алла не пренебрегала мелочами — в них была вся соль жизни.
Частенько бывает: встретишь человека — вроде и ботинки югославские, и джинсы американские, а вот рубашечка наша, сшита на фабрике «Большевичка», и курточка made in USSR, и все сразу понятно. Человек перед тобой не солидный, а так, только стремящийся, и то непонятно куда.
Гость был упакован полностью, а значит, вызывал доверие, и она распахнула дверь.
— Прошу. Только не Алла Викторовна, а просто Алла. — Она указала на вешалку. — А вас как звать-величать?
— Сергей Сапрыкин. Безмерно рад знакомству.
С дамочкой ему все было абсолютно ясно. Купиться на это сокровище мог только такой дурак, как Борисов, уставший от жизни под пятой мамы.
— Кто вас рекомендовал? Вы насчет дубленки?
На вид ей было около тридцати, кожа ухоженная, гладкая, но свежести во всем облике уже недостаточно. Чуть-чуть полновата, но все еще в соку. Словом, Алле Викторовне нужно срочно устраивать свою судьбу, пока фрукт окончательно не потерял аппетитной зрелости.
— Нет, я по…
— Ах, вы по поводу сапожек? Проходите. Сапоги изумительные, ваша девушка будет в восторге. Длина — то, что надо. Черные, к любому наряду подойдут, — стрекотала она, провожая Сергея в комнату. — И всего сто пятьдесят рублей.
Комната оказалась под стать хозяйке. Красный палас на полу, ковер на стене, модный мебельный гарнитур, бра, торшер, люстра из чешского хрусталя. Всего много, все дорого, но как-то душновато.
— Вот, любуйтесь. — Она достала из шкафа коробку. — Вы размер своей девушки знаете?
— Это не девушке, это сестре. — Он уже решил изменить первоначальный план и не представляться до поры до времени.
— Ах вот как. — Алла заметно оживилась. — Вы посмотрите сапожки, а я пока переоденусь и кофе сварю. Вы не откажетесь от чашечки кофе? У меня хороший, бразильский. Знакомый привез из-за границы.
